Книга Замок на Воробьевых горах, страница 36 – Евгения Грановская, Антон Грановский

Варламова сложила газету. Вести из безумного мира. Страшные и обычные. Ничего нового.

— Здравствуйте, Мария Степановна!

Она подняла взгляд. Возле стола остановился худощавый парень с длинными черными волосами. В руках у него был поднос.

— Привет, Антип. Присаживайся.

— Спасибо!

Антип уселся за стол. Мария внимательно вгляделась в его лицо. И не заметила в нем даже тени печали или заботы.

— Ну, как ты? — тихо спросила Мария.

— Да ничего, — в тон ей ответил Антип. — А вы?

— Тоже неплохо. — Она усмехнулась. — Кажется, на кафедре меня считают ведьмой. А один мой коллега по фамилии Ковалев предложил устроить что-то вроде чистки преподавательских рядов.

— Что за глупости?

— Похоже, у него есть черный список. И я его возглавляю. Между прочим, предложение вызвало горячую поддержку.

Антип хмыкнул.

— Я бы на вашем месте не слушал всяких маразматиков. Берите пример с меня. Меня хотели отчислить за пропуски. Вызвали на заседание кафедры, чтобы пропесочить, и все такое. А я — ноль внимания. И что, думаете, отчислили?

— Вероятно, нет.

— Вот именно. Ковалев и на меня наезжал. Он ведь за Настей приударял. Только зацепит ее в коридоре, а тут я. Однажды набросился на меня, прямо как с цепи сорвался. Ох, нарвется он у меня когда-нибудь…

— Значит, он ухаживал за Настей?

— Ну да.

Мария задумчиво допила кофе и поставила пустую чашку на поднос.

— А что ты думаешь о Завадском? — спросила как бы невзначай.

— О вашем завкафедрой? Ну, говорят, что он толковый мужик. Только немного мутный.

— Ты что-то про него знаешь?

— Только то, что знают все.

— А что знают все?

Антип нахмурился.

— Что у него парализованная жена, и она умирает уже полтора года, но никак не может умереть. Днем с ней сидит сиделка, а по вечерам и ночам Завадский ухаживает за ней сам.

Мария выслушала информацию с любопытством и удивлением.

— Значит, его жена больна… А она в сознании?

— Говорят, да. С полгода назад она пыталась покончить жизнь самоубийством — попробовала откусить себе язык, чтобы умереть от потери крови или от болевого шока. Но у нее ничего не вышло. Умереть не так легко, как кажется.

— А не знаешь, чем она больна?

Антип покачал головой:

— Нет. Мария Степановна, нам обязательно об этом говорить?

— Думаю, что нет.

— Тогда… — Парень осекся и, похоже, сделал над собой усилие, чтобы закончить фразу: — Тогда разрешите мне кое-что вам рассказать. Дело в том, что… — Он снова осекся. — Черт. Боюсь, после моего рассказа вы примете меня за идиота.

— После вчерашнего нашего разговора тебе уже нечего бояться, — заверила его Мария.

Антип усмехнулся:

— То есть диагноз утвержден? Хорошо. Тогда мне будет легче. Мария Степановна… Я понимаю, как странно это прозвучит, но… Кажется, Колька Сабуров пытался выйти со мной на связь.

Мария чуть прищурила серые глаза.

— И как? У него получилось?

— Не смейтесь.

— Я не смеюсь. Кстати, у тебя суп остывает…

Молчание Антипа длилось долго. Казалось, он пытался в чем-то убедить себя, что-то выяснить у себя, прийти с самим собой в согласие. Наконец достал из кармана мобильный телефон, потыкал на кнопки и повернул телефон дисплеем к Марии.

— Вот, посмотрите.

Варламова взглянула на маленький дисплей и увидела на нем одно-единственное слово — «Сабуров».

— Ну и что?

— Посмотрите на дату и время.

Мария посмотрела. Перевела взгляд на Антипа.

— Хочешь сказать, Сабуров звонил тебе сегодня в четыре тридцать утра?

Антип кивнул и убрал мобильник.

— Сначала в трубке был шум, — начал рассказывать он. — Знаете, его еще называют «белым». Потом я услышал какие-то слова. Как будто кто-то пытался пробиться сквозь шум.

Внезапно Мария почувствовала раздражение.

— Неужели ты думаешь, что я поверю в этот глупый розыгрыш? — холодно осведомилась она у парня.

Тот покачал головой.

— Это не розыгрыш. Он говорил про вас.

— Правда? Я польщена.

— Вы не верите. Хорошо… С вашим сыном все в порядке. И он не обижается, что вы изрезали ножницами его любимого плюшевого льва. Он понимает, что вы не могли иначе.

Лицо Марии оцепенело.

— Послушай, — пробормотала она, — тебе не кажется, что это слишком жестоко?

— Я должен был рассказать вам, иначе вы мне не поверите. Ваш сын любит вас…

По лицу Марии пробежала судорога.

— Хватит, — глухо проговорила она.

Антип помолчал немного. Потом тихо спросил:

— Теперь вы мне верите?

Мария сжала пальцы в кулак так сильно, что побелели костяшки пальцев.

— Что тебе сказал Сабуров?

— Он сказал, что вы должны прийти в блок Г-935 и довершить то, что начали.

— Но я… я ничего не начинала.

— Он так не думает.

И снова оба замолчали.

Теперь Мария смотрела на своего собеседника с подозрением. Допустим, что все это розыгрыш. Но откуда, черт возьми, парень смог узнать столько подробностей из ее жизни? И почему он так спокоен? Ведь общение с призраком, если таковое действительно имело место, должно было бы перевернуть всю его жизнь. Антип же сидит и с совершенно невозмутимым видом пьет компот.

— Ты… — заговорила Мария, но голос ее сорвался, и она вынуждена была начать снова. — Ты — студент технического факультета. Отлично разбираешься в физике и математике. Имеешь представление о химии и биологии. Скажи мне, неужели у тебя не возникает сомнений в том, что все это… что все это…

Она не смогла договорить из-за накативших слез, но Антип ее понял.

— Если честно, я не знаю, как ко всему этому относиться, — спокойно сказал он. — Год назад у меня погибли родители. Погибли совершенно нелепо. Они были в бассейне, когда обрушилась крыша и раздавила их. Я долго не мог поверить в то, что их больше нет. А потом… — Антип едва заметно усмехнулся. — Потом мне взбрело в голову, что лучшим выходом из положения будет самоубийство.

Он отпил компот и поставил стакан на стол.

— Когда я лежал в больнице, ко мне в палату пришел священник. Мы долго с ним беседовали. Он сказал, что жизнь — тяжелая вещь; одних она убивает, других калечит, третьих сводит с ума. И у человека есть только один выход: научиться принимать вещи такими, какие они есть. И не задавать вопросов.