Книга Скучающий жених, страница 14 – Барбара Картленд

Она улыбнулась ему, как она надеялась, соблазнительной улыбкой, а когда он поднял голову и заглянул ей в глаза, Лукреция поняла, что не ошиблась.

– Смотрите на меня сквозь свои ресницы, – сказал он. – Слегка опустите веки, а потом распахните глаза. Отлично! А теперь чуть улыбнитесь, просто едва шевельните губами. Так хорошо! Гораздо лучше! А теперь медленно, очень медленно, словно нехотя, выньте свою руку из моей.

Лукреция все сделала так, как он велел.

– Хорошо! – воскликнул он. – А теперь я пойду посмотрю, найдется ли для вас свободная ложа. Но вы понимаете, мадемуазель, вам не стоит появляться там без сопровождения.

– Я надеюсь, вы найдете кого-нибудь, кто бы мог составить мне компанию? – спросила Лукреция.

– Ну конечно, – кивнул Одровски. – В течение первого акта я сам могу побыть там с вами. На второй акт, в котором я появляюсь в маленькой роли, я пришлю к вам одного из моих актеров, поручив ему изображать джентльмена. А если он будет играть роль неубедительно, вы потом скажете мне, в чем были его просчеты.

С этими словами он поднял с пола плащ Лукреции и набросил его на плечи девушки.

Она сразу стала застегивать плащ.

– Нет, – воскликнул режиссер, – вам следовало слегка повернуть голову ко мне. Спешить не надо: вы уверены, что мои руки задержатся у вас на плечах. Теперь поверните голову, чтобы я мог увидеть вашу шею. Глаза надо поднять, чтобы они встретились с моими, а веки должны слегка трепетать. Уже лучше. На самом деле не идеально, но лучше. А теперь пройдите очень медленно к двери так, чтобы спина была прямая, а бедра двигались.

Лукреция оказалась способной ученицей и в точности выполнила указания.

– Оглянитесь, посмотрите на меня и улыбнитесь, – подсказывал он, – мимолетно, не слишком ласково. Это должна быть такая тайная улыбка, которую женщина обращает к мужчине, когда между ними есть понимание. Так, хорошо! Вполне!

Одобрительно кивнув, он продолжал:

– Теперь чуть помедлите, чтобы я успел открыть вам дверь, а когда вы пойдете впереди меня по коридору, все время помните, что я смотрю вам в затылок. Вы хотите, чтобы я думал о вас, так что вы должны впечатать мысль о себе в мое сознание. Понимаете? Дело не только в том, что вы делаете, мадемуазель, но и в том, что́ вы думаете и что́ чувствуете.

Он сделал короткую паузу, словно хотел дать ей время запомнить его слова, а потом тихо сказал:

– Может быть, ваши чувства станут ключом к вашей роли.

А в это время дома, в имении сэр Джошуа снова и снова смотрел на часы, стоявшие на каминной полке. Между тем час, назначенный им для визита маркиза, приближался.

После некоторых размышлений он решил, что примет гостя в библиотеке. Это была строгая «мужская» комната, тогда как гостиная, которую обставляла еще его жена, была чересчур помпезна и декорирована как-то по-женски.

Когда доложили о маркизе Мерлине, сэр Джошуа сидел за письменным столом, с гусиным пером в руках. Перед ним была стопка писем, и он являл собой чрезвычайно внушительную картину, производя впечатление человека занятого и сознавая это.

Он немедленно встал и двинулся навстречу маркизу, протягивая руку для приветствия.

Сэр Джошуа часто встречал маркиза в Лондоне в клубах, членами которых они оба были, поэтому не выказал эмоций по поводу привлекательной наружности маркиза и его безупречного вида. Он знал, что маркиз слыл одним из самых элегантных мужчин высшего света.

И дело было не в том, что его одежда была превосходного кроя и идеально сидела на его фигуре. Маркиз обладал феноменальным умением ее носить, так что вещи до такой степени срастались с ним, что становились как бы частью его самого, и делались прекрасной оправой для обрамления прекрасного объекта.

Маркиз направился через комнату, чтобы пожать хозяину руку. Сэр Джошуа заметил, что выражение лица маркиза было серьезным, а серые глаза отливали холодной сталью.

– Очень любезно с вашей стороны, сэр Джошуа, принять меня так скоро после того, как я попросил вас о встрече, – сказал он низким глубоким голосом, столь шедшим к его облику.

– Ваше письмо производило впечатление срочного, и, не скрою, это вызвало у меня любопытство, – ответил сэр Джошуа.

– В то же время я чувствую, что должен перед вами извиниться, – продолжал маркиз. – Вы живете здесь уже почти пять лет, сэр Джошуа, и мы лишь теперь впервые встречаемся.

Сэр Джошуа указал на удобное вольтеровское кресло у камина.

– Располагайтесь, милорд. Могу ли я предложить вам бокал вина, или вы предпочитаете бренди? – спросил он.

– Бокал вина вполне подойдет, – ответил маркиз.

Дворецкий, остававшийся стоять в дверях в ожидании поручений, вышел из комнаты и почти сразу вернулся с большим серебряным подносом, на котором стояли хрустальные графины и высокие бокалы.

Маркиз предпочел кларет, а сэр Джошуа – бренди. Слуга удалился, и двое мужчин заняли кресла по обе стороны от камина.

– У вас прекрасный кабинет, – заговорил первым маркиз.

– Надеюсь, я смогу позже показать вам весь дом, – ответил сэр Джошуа.

После секундной паузы маркиз произнес:

– Сэр Джошуа, вы догадываетесь, почему я попросил вас о встрече?

Его собеседник улыбнулся.

– Естественно, я размышлял о том, какова может быть причина, – ответил он, – но я никогда не любил шарады. Я бы предпочел, чтобы вы мне это сами сказали.

– В таком случае я буду откровенен, сэр Джошуа, и скажу, что причина моего прихода сюда заключается в том, что я решил жениться.

– Сознаюсь, я ждал такого объяснения, – невозмутимо сказал сэр Джошуа.

– Вероятно, вы лучше, чем кто-либо другой, понимаете, каково мое финансовое положение в настоящий момент. Я выплачиваю последние отцовские долги, и они должны быть погашены в следующие два года.

– Для любого молодого человека наследование таких долгов – тяжкое бремя, – заметил сэр Джошуа.

– На самом деле я думаю, что должен вас поблагодарить за ту помощь, которую вы оказывали моему отцу, – сказал маркиз так, что казалось, будто произнесение этих слов ему дается с трудом.

– Я не жду благодарности, – возразил сэр Джошуа, припоминая, что он говорил приблизительно то же самое Лукреции, – но ваш отец мог от отчаяния обратиться к худшим друзьям, чем я. Боюсь, ростовщики предоставили бы ему ссуды на грабительских условиях.

– Я это понимаю, – сказал маркиз, – и поэтому мне остается только выразить вам свою благодарность. Мне давно следовало это сделать.

Сэр Джошуа ничего не ответил, и маркиз, явно с усилием, продолжал: