Онлайн книга «Гадюка в сиропе»
|
Студенты благосклонно закивали. Что ж, профессора тоже люди, и ничто человеческое им не чуждо. А Валентина Сергеевна хоть и читала занудный предмет «История музыки», но была неплохой теткой, абсолютно безвредной, только очень рассеянной. – Извините, извините, – бормотала она, выпутываясь из длинной шубы. – Итак, начинаем. На рубеже XVII и XVIII веков в Италии… – Простите, – робко кашлянула пианистка Машенька Рогова. – Простите… – Ну, в чем дело? – рассердилась Валентина Сергеевна, крайне негативно реагирующая на то, что ее отвлекали от лекции. Деликатная Машенька покраснела и пролепетала: – У вас это, юбка, то есть ну, в общем… Валентина Сергеевна глянула вниз и обнаружила, что стоит перед аудиторией в прелестной белой блузочке, заколотой у горла настоящей камеей, и… в одних чулках. Несчастная взвизгнула, схватила шубу… Мальчики деликатно отвели глаза. Преподавательница замоталась в каракуль и сказала историческую фразу: – Боже, какое счастье, что я нацепила утром целые колготки! …– Вам кого? – лениво поинтересовалась девчонка. – Ангелина Брит тут сидит? – Она умерла, – спокойно ответила корреспондентка, не отрываясь от монитора. – Если вы материал принесли, давайте мне. Пораженная полным бездушием, с которым журналистка говорила о смерти коллеги, я решила изобразить ужас и воскликнула: – Такая молодая! Отчего? Девчонка дернула плечиком: – Небось любовник пристрелил. Брит была страшно неразборчивая, любого к себе в постель волокла, вот и допрыгалась. – Вы ее хорошо знали? Репортерша фыркнула: – Я с ней не здоровалась, потому что предпочитаю не иметь дело с людьми такого сорта! Если принесли материал – кладите на стол. Нет, тогда не мешайте, у нас номер идет. – Статьи нет, – пробормотала я. – Тогда что вам надо? – Видите ли, Лина одолжила мне крупную сумму денег, я хотела отдать… Нелюбезная собеседница отложила мышку и первый раз посмотрела в мою сторону: – Ангелина вам дала в долг?! – Да, а что такого? – Она вечно сама рубли сшибала, нимфоманка! Я растерянно стояла на пороге. – Уходите, не мешайте, – процедила девица, но потом сжалилась и добавила: – Спросите в соседней комнате Олю Кондратьеву, вроде они дружили… В расположенном рядом помещении несколько человек ругались над огромным листом бумаги. – Не лезет твоя заметка, – говорил один. – Хвост висит. – Отруби, – велел другой. – Сколько хвоста-то? – Сто строк, – буркнул первый. Воцарилась тишина. Потом третий, черненький, с длинными волосами, собранными в хвостик, хихикнул: – Денис, ты что, с дуба упал? Да там во всем материале не больше ста двадцати строк! – Тогда вообще сниму и поставлю в среду. – Сегодня последний гонорарный день! – возмутился «хвостатый». – Газета не резиновая! – отрезал первый. – Простите, – робко вклинилась я в их беседу, – где Оля Кондратьева? Мужики заткнулись и повернули головы. Взгляд у них был отсутствующий, скорей всего они отреагировали на звук, не поняв смысла вопроса. – Оля где? – повторила я. – На поминки уехала, у нас сотрудница скончалась, – последовал ответ. Поминки! И как я не додумалась! Ведь там явно соберутся близкие знакомые Лины. – А не знаете, где проходит прощание? – Нет, – в один голос ответили двое, а третий сказал: – У сестры Али, на улице Войскунского, дом семь, а квартиру не помню. Но номер квартиры мне не понадобился. Когда я входила во двор, мимо проехал желтый автобус с табличкой «Ритуал». Возле третьего подъезда он притормозил, и из пахнущих бензином глубин начали выходить люди, в основном заплаканные женщины в черных платках. Одну, толстую и неопрятную, вели под руки двое простоватых мужиков. Я пристроилась в хвост траурной процессии и вошла в квартиру. Как водится, на большом столе между мисками с салатом «Оливье», тарелками с блинами и селедкой стояли тесной толпой бутылки водки. Народ выпил, не чокаясь, закусил, потом повторил… Я внимательно разглядывала гостей, всем было хорошо за сорок, даже ближе к пятидесяти. Молодая дама только одна – не слишком красивая, носатая девушка с крепкими ногами. Дождавшись, когда основная масса присутствующих отправиться курить на лестницу, я подошла к ней и спросила: – Вы Оля? – Да, – дружелюбно ответила Кондратьева. – Дружили с Линой? – Ну можно сказать и так, – осторожно произнесла она. – Ужас какой, – вздохнула я. – Молодая… – А вы ей кто? – полюбопытствовала Оля. – В общем, никто. Просто встречались у Кондрата Разумова. Она вздрогнула и нахмурилась: – А Кондрат здесь при чем? – Абсолютно ни при чем, – начала я выкручиваться. – Просто я двоюродная сестра Лены Разумовой, вдовы… – Надеюсь, вы не собираетесь устроить скандал, – сухо буркнула Оля. – Лучше сдержитесь, место не слишком подходящее, и потом, здесь родители, родственники, пожалейте их. – Зачем мне начинать скандал? – удивилась я. Оля отвела глаза в сторону, помолчала, потом процедила: – Пойдемте в кухню. В крохотной, едва ли пятиметровой комнатенке она села на табуретку между грязной плитой и отчаянно тарахтевшим холодильником, вытащила пачку «Мальборо» и отчеканила: – Вы из милиции. Говорите прямо, что надо. – Вовсе нет. Лена Разумова моя… – Ни одна из родственниц Елены Михайловны никогда бы не пришла на поминки к Але, – вздохнула Оля. – Ну если только с желанием устроить красивый скандал. – Ладно, – сдалась я, – ваша взяла. Только я работаю не в милиции, а в адвокатуре. А почему Лена конфликтовала с Ангелиной? |