Книга Гадюка в сиропе, страница 42 – Дарья Донцова

– Оля, это Евлампия, родственница…

– Помню, – протянула девушка. – Одна вы с таким именем среди моих знакомых, только не надо опять прикидываться двоюродной сестрой Лены…

Я совсем забыла, что на поминках Ангелины Оля «догадалась», что я не сестра.

– Оленька, мне очень надо с вами поговорить.

– Сейчас?

– Желательно.

– Но тогда вам придется приехать ко мне, потому что выйти из квартиры в ближайщие два дня я просто не способна!

– Лизок! – закричала я. – Я убегаю. Накорми Пингву мясом, а то совсем озвереет.

– Ладно, – пискнула девочка. – А ко мне гости собрались, можно?

– Кто? – поинтересовалась я, с трудом застегивая сапоги – «молния» заедает.

– Машка Гаврюшина, – ответила Лизавета. – Будем кекс печь!

– Чудесно, оставьте кусочек, – попросила я и выскочила на улицу.

Оля Кондратьева предпочитала в выходные дни оттягиваться на полную катушку. Лицо она не красила, не причесывалась и куталась в уютный стеганый халатик.

– Вот, – пробормотала я, протягивая коробочку с пирожными, – тут картошка и корзиночки. Не знала, какие вы любите…

– Прелесть, – выдохнула она. – Жаль, что у меня три кило лишних.

– По-моему, вы можете спрятаться за вязальной спицей, – рассмеялась я.

Оля слегка покраснела:

– Это только кажется, а весы показывают пятьдесят семь, для меня много.

– Я знаю чудесную диету, французскую, – сообщила я.

Так, мило болтая о том, как спустить лишний жирок, мы открыли коробочку и слопали по три восхитительно свежие картошки, оставив корзиночки для следующей порции кофе. Наконец мне показалось, что Оля пришла в благодушное состояние, и я приступила к «допросу»:

– Оля, вы знакомы с книгами Кондрата Разумова?

– Конечно, – удивленно ответила журналистка. – Мне за это деньги платят!

– Читать детективы – работа? – изумилась я.

– Да, и притом тяжелая, – вздохнула корреспондентка. – Я веду рубрику «Новинки» и обязана представлять читателям романы. Иногда такое читать приходится, глаза закатываются. Ну как только подобное выпускают? Мрак! Правда, у Кондрата вещи были всегда профессионально сделаны, хоть я и не люблю романы на криминальную тематику.

Надо же, вот бедняга, что же она читает перед сном?

– Оленька, а вы в его произведениях не узнавали никого из знакомых?

Девушка захихикала:

– Случалось, он, когда особенные гадости про известных лиц сообщал, писал перед текстом небольшое предисловие: фамилии выдуманы, события тоже. В 1997 году, когда книгу «Горячий лед» опубликовали, такой скандал вышел!

– Какой?

– А он там весь сюжет построил вокруг семьи академика Зарина Ивана Михайловича. Уж какие гады его родственнички оказались, жена Марианна, дочка Аня и сын Дима. Мрак и жуть – убийцы, сутенеры, проститутки…

– Ну и что?

– А то, – продолжала веселиться Оленька, – то самое. Есть академик Парин Иван Николаевич, реально существующее лицо, супругу его зовут Марина, дочь – Анеля, а сынка – Вадим. Чуете?

– Чую.

– Парин в жутком гневе явился к нашему главному редактору и потребовал, чтобы «Мир литературы» напечатал статью-опровержение. Дескать, Зарин – это не Парин.

– Опубликовали?

– Нет, конечно.

– Почему?

– Во-первых, автор написал, будто все выдумал, а во-вторых, академику объяснили, что после такой заметки у людей отпадут последние сомнения.

– И где сейчас Парин?

– Умер, а жена вышла замуж за иностранца и укатила с детьми за границу.

– Оля, а предположим, в одной из книг главные герои Нинель Молотобойцева, Владимир Кошельков и Степан Разин. Не подскажете, кто это может быть на самом деле?

– Не припоминаю такой книги, – засомневалась Ольга, откусывая от корзиночки.

– Ну, предположим, что она есть, о ком вы подумаете?

– Сразу и не скажешь. Хотя Нинель Молотобойцева – скорей всего Нина Кузнецова, та еще пройда.

– Кто это?

– Да она в писательской организации работает, ведает материальной помощью и другими финансовыми вопросами. Вообще говоря, она бухгалтер, но любит представляться так: член творческого союза, смех один. А что там про нее в романе написано?

Я порылась в памяти.

– Ну, много раз выходила замуж и обдирала каждого супруга, как липку. Отнимала квартиры, дачи, сберкнижки. Собственно говоря, это все, но с каким смаком описаны ее махинации!

– Точно, это Нина, – расхохоталась Оля. – Знаете, какую штуку она проделала один раз? Скончаться можно. Она была тогда замужем за Сережкой Волгиным из «Первой газеты». Брак, как, впрочем, и три других до этого, распался. Нина вновь затеяла размен квартиры бывшего супруга. У Сережки до женитьбы была неплохая трехкомнатная хата на Ленинградском проспекте, и Нина прописалась к нему. У самой Кузнецовой тоже имелась жилплощадь, причем даже не одна. В ее двухкомнатной квартире прописана только ее четырнадцатилетняя дочь, в четырехкомнатной – мать, а сама Нина вроде как бомж. Другой бы мужик разобрался во всем да поинтересовался, почему жена, родственники которой имеют такое количество квадратных метров, хочет прописаться к нему, но Волгину и в голову не пришло такое. А когда после развода Ниночка затеяла размен, было поздно. Судя по всему, аферу она готовила давно, потому что за год до событий подбила Сережку на обмен. С Ленинградского проспекта супруги перебрались на Кутузовский, сменяли шило на мыло, но уже при разводе выяснилось, что квартира у Триумфальной арки юридически считается совместно нажитым имуществом, и никого не касается, что получилась она в результате обмена личной Сережиной жилплощади.