Онлайн книга «Гадюка в сиропе»
|
– И не спрашивай. Я ведь не москвич, отслужил в армии и явился столицу покорять. В МГУ на филфак не попал, на журфак даже и соваться не стал, без шансов, туда только блатных брали. По дури в Институт международных отношений двинул, МГИМО. Думал, корреспондентом в Париже или Лондоне стану после окончания. Вот идиот. Естественно, на сочинении огреб двойку, тут мне добрый человек и посоветовал документы в пед подать. Мальчик, да еще после армии – самый их кадр. Я и попал на отделение дошкольного воспитания – в группе четырнадцать девочек и Юрочка. Классное время. Кавалеры наперечет, нас девицы на руках носили. Жил я в общежитии, так можешь представить, четырехразовое питание имел. Студенточки одна другой лучше готовили. Ну а потом в газете работал, малотиражной, «Московский метрополитен» называлась, потом книги пошли… – Ты же писал вместе с Андреем Мальковым? – Да. – Трудно работать в паре? – Нет, – улыбнулся он, – я сидел дома и стерег рукопись, а Мальков бегал по издательствам и пристраивал новый роман. Я вытаращила глаза: – Да ну? Юра мягко взглянул на меня: – Лампа, ты удивительно доверчива, даже обманывать не хочется. Я посмотрела в его красивое породистое лицо. А он, наверное, добрый мужик и ловелас. Небось дамы падают вокруг охапками. Интересно, почему Грызлов не женат? Уж наверняка не из-за отсутствия внимания со стороны женского пола. – Послушай, Ева, – неожиданно начал Юра. – Как ты меня назвал? – Ева. Прости, пожалуйста, но Лампа так по-дурацки звучит, и потом, я все время боюсь назвать тебя торшером или бра… из Евлампии великолепно получается Ева. Неужели никто до меня не додумался? Я покачала головой: – Нет, как только не звали – Лампуша, Лампец, Лампадель, Лампидудель, а один молодой человек долго величал Электролампой Андреевной. Ева! Надо же! – Нравится? – тихо спросил Юра и взял меня за руку. Его ладонь оказалась большой, уютной, теплой. Такие руки были когда-то у моего отца. Неожиданно в моей душе поселились спокойствие и какая-то уверенность – все будет хорошо. – Какие пальцы красивые, – шепотом продолжал Грызлов, – длинные, аристократические, ногти, как миндалины. Терпеть не могу дам с маленькими, обломанными ногтями. А у тебя просто идеальная форма, хоть и не делаешь маникюр. – Да, – согласилась я, чувствуя, как к щекам приливает кровь, – руки у меня замечательные, жаль только, что ноги подгуляли, стою как на лыжах, ношу тридцать девятый летом, а зимние сапоги вообще сорокового размера. Юра расхохотался. Я вырвала свою руку, вечно со мной так. Начинаю смущаться и несу чушь, даже обидно. И вообще, дама в моем возрасте должна спокойно выслушивать комплименты. Я же, как подросток, моментально начинаю краснеть и глупо хихикать, просто отвратительно. Вот и Юра начал потешаться, а ведь я ему явно нравлюсь, между прочим, я тоже нахожу его не противным, скорей даже приятным. – А ведь у меня к тебе дело. – Он стал неожиданно серьезным. – Какое? Если предложишь написать в соавторстве роман, то зря, я совершенно лишена фантазии. – Между прочим, душа моя, ты угадала, – спокойно произнес он, вытаскивая сигареты, – именно роман, и именно вместе. – Ну и чушь! – Вовсе нет. Слушай внимательно. Последние вещи Малькова распродавались, честно говоря, плохо. Теперь Андрей умер. В издательстве считали, что читатели все-таки клюнут на раскрученное имя, и выпустили еще две книги под старым псевдонимом. Но, увы, никакого коммерческого успеха. И я решил: хватит, пора избавляться от Андрея Малькова. Умер и умер, похоронили да забыли. Буду теперь писать под другим псевдонимом, другие вещи. Меньше крови, изживу порнуху, введу динамичный сюжет, напряженное действие. Чтобы на каждых десяти страницах что-нибудь происходило… – Как у Кондрата Разумова, – влезла я. Юра поднял глаза: – Именно, Кондрат великолепно писал. Кстати, ты не знаешь, остались ли после его смерти готовые работы? – Лена говорила о двенадцати романах, но в компьютере с пометкой «новый» нашлось только восемь. – Можешь показать? – Зачем? – Потом объясню. – Конечно, пошли. Мы отправились в кабинет, и Юра, тихонько напевая, принялся изучать содержимое файлов. Прошло примерно полчаса. Наконец гость щелкнул мышкой и, глядя на потухший экран, сообщил: – Лена не обманывала. Рукописей и впрямь двенадцать, только четыре недописаны, ну да не беда, доделаем. – Зачем? Юра похлопал рукой по компьютеру: – Вот здесь, Евочка, лежит наше с тобой состояние. – Не понимаю… – Об этих вещах никто не знает? – Наверное, лишь Лена. – Да забудь про Ленку, – вскипел Юра, – с ней все кончено. Убила мужа и получит по заслугам, лет десять, может, пятнадцать, если судья уж очень обозлится. А тут – сокровище. – Все равно не понимаю! – Евочка, – проникновенно зашелестел Грызлов, – у меня в мире книгоиздателей отличная слава. Если я принесу новый роман, в другом, чем раньше, ключе, то его выпустят обязательно. – Ну и неси, а при чем здесь эти рукописи? Он тяжело вздохнул: – Ева, душенька, когда Лена, законная наследница неопубликованных детективов Разумова, выйдет на свободу, имя Кондрата будет прочно забыто читателями. Ни один издатель не захочет связываться с ней. – Почему? – Бесперспективно. Писатель умер, читатель его похоронил, новая поросль поднимается. Так что денег ей не заработать, а мы выпустим все и, конечно, оставим Ленке часть гонорара. Будет у нее копеечка, если на зоне не удавят. – Ты хочешь сказать… – Умница, сообразила. Издадим книги под моим новым псевдонимом, допустим Григорий Юров. Неплохо звучит, а? Восемь готовых вещей, а четыре я поправлю, допишу… Отличная идея! Я удрученно молчала. Грызлов истолковал мое молчание по-своему и быстро добавил: – Естественно, деньги поделим на три части – тебе, мне и Лене. Нам побольше, ей чуть поменьше. |