Книга Не будите спящую принцессу, страница 59 – Наталья Резанова

— Знающий не говорит, говорящий не знает, — благосклонно откликнулся метатель ножей. — Настоятель горного храма знает и говорит. Святейший Читтадритта был наставником наставников и учителем мудрецов. Ему ведомы тайны, недоступные никому из смертных. Он достиг этого, пока череда поколений сменяла другую. Одни утверждают, что спустившаяся с божественной горы Нинаманивам небесная фея в незапамятные времена провела с мудрым Читтадриттой ночь и, довольная впечатлением, одарила его пилюлями бессмертия. Другие же повествуют, будто боги, пируя над Балалайскими горами, захмелев, пролили с неба громкокипящий кубок с амритой, и Читтадритта нашел место, куда она пролилась. Разное говорят...

— Значит, храм известен прежде всего сказочным долголетием своего настоятеля?

— А вот и нет! — отозвался Шо Чи-дза со своей повозки. — Он знаменит тем, что за ним находится.

— А что за ним находится?

— Этого никто не знает. За монастырем много долин. Говорят, что одна из них таит в себе вход в загадочную страну Камбалу. А монастырь Невидимых Миру Слез охраняет все эти долины!

— Эй, вы, дети шакалов и филинов! — крикнул Пи Си от головы обоза. — Хватит болтать, пока мы все не свалились в пропасть, и не постигла нас всех злая участь.

Ну, предположим, насчет пропасти он хватил. Как раз сейчас мы оставили крутой подъем и впереди показалась роща. Но вот услышанное мне не понравилось, особенно насчет загадочной страны Камбалы. Если верить книге шевалье Глюка, Золотого Фазана герцог Курвляндский оттуда и вывез. Только граф Бан откуда про это знает? Тоже книжки читал? Не похож он на книгочея... Впрочем, я уже задавала себе этот вопрос. И не нашла ответа. И, вообще, как-то не складывается. Если верить шевалье Глюку, герцог Передоз долгие годы искал страну Камбалу, а мы просто так, взяли и приехали? Предположим, в те поры война была... и не очень-то я верю в существование сокрытых стран... Но если Ик Бен Банг стремится туда, может, это и не так плохо? Может, он старается вернуть Фазана туда, откуда его взяли?

Тогда зачем нужно было затевать это представление в Оркостане? Нет, колдун преследует какие-то иные цели. А какие — мы, вероятно, узнаем только в монастыре.

У входа в рощу Пи Си остановил обоз.

— После того, как святейший Читтадритта сотни лет управлял монастырем, в стенах обители не осталось ни одного скверного существа из тех, что в изобилии населяют горы. Но, как учат нас мудрецы древности, природа не терпит пустоты. Изгнанные из монастыря духи и демоны, имеющие недобродетельные наклонности, таятся в купах деревьев и скал, подстраивают ловушки стремящимся к мудрости, производя беспорядок и нарушая количество сущностей. А потому неискусный и малодушный просит даму Пи Ли пройти в рощу первой.

— Что это значит? — граф Бан нахмурился. — Если там нас ждут испытания, недостойно было бы уклоняться от встречи с ними.

Ауди, которому объяснили ситуацию, воскликнул:

— Я не уступлю женщине право схватиться с опасностью!

— Спокойнее, — сказала я. — Почтенный Пи Си хочет, чтоб я сыграла роль соломенной собаки... ну, приманки, что ли.

Пи Си поклонился.

— Госпоже Северных покоев ведомы нравы жителей гор.

— Северных непокоев... — буркнула я. — Граф-воевода, вынуждена наполнить вам правило рыцарского кодекса: «Во время военных действий кавалер пропускает даму вперед». И если конунг Ауди решил немного окуртуазиться, ему следует это учитывать.

Шланг, Кирдык и Ласкавый шептались между собой. До меня доносилось: «Раньше надо было думать!» и «Брось ты, от нее не убудет...» Похоже, экс-контрразведчики с певцом лучше понимали природу ожидающих нас испытаний, чем воины.

Мы с Пи Си снова поклонились друг другу, и, оставив Бана с Ауди в недоумении, я спешилась и неторопливо пошла вперед. Честно говоря, я не хотела вдаваться в тонкости перевода перед благородным графом. «Соломенная собака» не вполне точно обозначает приманку или «подсадную утку». Это объект, который в колдовских обрядах используется для притягивания магических энергий, по окончании же ритуала его уничтожают. Так, насчет последнего мы посмотрим...

Что же до самого испытания, тут страха я не испытывала. Насколько я слышала, у всяческих асуров, дэвов и ракшасов очень туго с воображением. Они по тысяче лет предаются аскезе, о которой с таким чувством повествовал граф, а когда доведенные до последнего предела боги обязуются выполнить любое их желание, они обычно заказывают, чтоб ни один муж, исполненный доблести, не мог лишить их жизни. Тут-то женщины и дети и берутся за дело... Потому Пи Си, очевидно, и выслал меня вперед. Но это не значило, что можно расслабиться.

Ступив в душную мглу под сенью мэйхуа, фэйхуа, фисташек и олеандров, я внимательно ловила любой звук, отличавшийся от пения птиц и треска цикад. И все равно вздрогнула, когда над головой у меня раздалось:

— Опять бабу послали! Свинство какое!

Определенно, этот голос не мог принадлежать асуру. И даже ракшасу. Мне даже поначалу показался он женским. Не лишенным приятности, хотя и с несколько визгливыми интонациями. И когда обладатель голоса спрыгнул с развилки двух мощных стволов, я не сразу определила его по половой принадлежности. Он был смугл, смазлив, несмотря на явную упитанность, с ярко накрашенными губами, в шелковых одеяниях причудливой расцветки и золотых серьгах и ожерельях. В руках он/она держал какой-то струнный музыкальный инструмент, а вот ноги...

По ногам-то я его — все-таки его — и определила.

— Гандхарв? — спросила я.

— Гандхарв, — ответствовал он.

Я посмотрела на него с жалостью. И каково ему с конскими ногами по деревьям сигать? Хотя, если у него там не только ноги конские, жалеть его нечего.

Гандхарв же взирал на меня с неприкрытым отвращением. Я, конечно, как правило не нравлюсь мужчинам, но не настолько же! Особенно, учитывая то, что рассказывают о нравах гандхарвов.

— И что гандхарв делает на дереве?

— В засаде сижу. Остальные поджидают.

— И много вас тут таких?

— Достаточно.

— А может, договоримся по-хорошему?

— Мне с тобой и договариваться не о чем...

«А вот наглости я и от небожителя не потерплю».

— В чем дело, любезный? — ледяным голосом спросила я, пристраивая в руку кинжал поудобней.

Он как-то сразу вспомнил, что гандхарвы по определению музыканты, а не воины, и сменил тон.

— Прошу прощения, почтенная канья. Если что — так это не мы, а настоятель Читтадритта виноват.

— В том, что согнал вас с насиженного места?

— Нет... нам ведь все равно, где жить... а на поклонение в монастырь шли и женщины... — его полные накрашенные губы исказила гримаса.

Я недоумевала. Слава гандхарвов как демонов обольщения облетела весь Ближнедальний Восток.