Онлайн книга «Стимпанк»
|
В кабинет вошел Якоб Цезарь, облаченный в одолженный у Пуртале сюртук (грязное с дороги платье, в котором он приплыл сюда через Атлантический океан, было сочтено позорящим дом ученого). Агассис с удовлетворением отметил, что бур явился без готтентотки. Может, он все же учится хорошим манерам… – Зо, теперь фы готовы выслушать майне догадку о том, где, на наш с Дотти фсгляд, пряшется Т'гузери? – Да, сегодня мне легче сосредоточиться. Вчера был ужасный день. Трудно вообразить, что сегодня может быть хуже. Итак, к какому заключению вы пришли? Цезарь гордо погладил кустистые бакенбарды и лишь потом объявил: – Т'гузери пряшется на «подпольной железной дороге» [63] ! Агассис вскочил на ноги. – Ну конечно! Где еще логичнее «залечь» негру? Без сомнения, наш колдун убедил недалеких аболиционистов его спрятать. Я всегда говорил: нетрудно провести тех, кто блуждает в потемках. Это же просто замечательно. Теперь он почти у нас в руках. Нам остается только пойти на ближайший перевалочный пункт «подпольной железной дороги», разоблачить обман Т'гузери и потребовать, чтобы его передали нам. Проще простого. Цезарь выждал, пока Агассис закончит, а потом спросил: – Und фы знаете, где блишайший перефалочный пункт? – Ну, нет, не совсем… – Так я и думал. Und к кому же нам тогда обратиться? – Кажется, квакеры выступают против рабства. Может, мы могли бы найти члена этой секты и спросить у него? – Это фее рафно что попросить перфого фстрешного лондонца предштавить фас королеве Фиктории! Nein, у нас с Дотти как раз ешть на примете подходящий челофек. – И кто бы это мог быть? – Уильям Ллойд Гаррисон [64] , ишдатель «Осфободителя». – Я о нем слышал. Отъявленный смутьян. Насколько мне известно, несколько лет назад его атаковала посреди улицы толпа горожан, возмущенных его пламенным краснобайством в пользу эмансипации. Я предпочел бы иметь дело с человеком более разумным, но полагаю, любой, кто связан с «подпольной железной дорогой», сразу выпадает из этой категории. Ну, идем его искать? – Ja, вот только захвачу Дотти. – Да будет вам, Якоб, так ли уж необходимо ее присутствие? Пусть Гаррисон ревностный аболиционист, но это еще не значит, что он забыл, что остается белым. Сомневаюсь, что он станет беседовать с негритянкой. Человек, знаете ли, может разделять частную жизнь и публичные выступления. – Nein, нам нужно взять с собой Дотти. Агассис воздел руки к потолку. – Не буду с вами спорить. Но если вы настаиваете, чтобы она пошла с нами, пусть хотя бы подождет за дверью конторы Гаррисона, пока мы не уясним себе его настроения. – Яволь. Вскоре все трое уже переправились на пароме к причалам Брод-стрит. Гавань, как обычно, бурлила, казалась движущимся лесом мачт. На полпути их едва не потопил колесный пароход под названием «Дженни Линд». – Мы с Дотти однажды слушали в Йоганнесбургской опере, как поет Шведский соловей. Какой голос! – Вы взяли туземку в оперу? Какое расточительство! Как может она оценить столь возвышенные переживания? – Это фы недооценифаете майне фрау. Und кроме того, разфе музыка не фсеобший язык? – Не для животных. Цезарь на мгновение умолк. Потом с искренней жалостью сказал: – Придет день, и эти фаши наштроения принесут фам много горя, Луи. Я ясно это фишу. Агассис промолчал. По Брод-стрит они дошли до Конгресс, свернули налево по Чэннинг и вскоре вышли на Девоншир-стрит. В следующем квартале они нашли здание, в котором помещалась редакция подстрекательской газеты «Освободитель». На четвертом этаже они остановились у двери, на которой карандашом было написано название листка. – Так вот, помните, что я говорил. Дотти должна ждать снаружи, предпочтительно на протяжении всей беседы, иначе мы рискуем оскорбить Гаррисона. – Да ладно, ладно, входите же. Поскольку это было публичное заведение, Агассис не соизволил постучать. Все владения «Освободителя» состояли из одной заваленной книгами и бумагами тесной комнаты. Один ее угол занимал погребенный под всевозможными памфлетами и листовками стол. У стола сидел белый мужчина, по всей видимости, сам Гаррисон. На коленях у него сидел черный мужчина и обнимал белого. Даже предстань перед ним Медуза со своими сестрами, и тогда Агассис не был бы парализован больше. Его мозг просто отказался работать, точно забастовавшие работницы из «Ассоциации реформ женского труда» на заводах Лоуэлла. Гаррисона и его партнера как будто совсем не смутило, что их застали в столь компрометирующей позе. – Добро пожаловать в штаб-квартиру нового мира и братства всего человечества, джентльмены, – сказал Гаррисон. – Чем можем быть вам полезны? – Майн имя Якоб Цезарь, und это профессор Луи Агассис. – Рад с вами познакомиться. Позвольте представить вам моего лучшего автора и ближайшего друга, мистера Фредерика Дугласа. Черный мужчина с достоинством слез с колен белого и, протянув руку, сделал несколько шагов вперед. Оцепенение Агассиса как рукой сняло. Расширив глаза, он непроизвольно попятился и отступал, пока не уперся в стену. Но и там его ноги продолжали тщетно шаркать. Пожав протянутую руку, Цезарь отвлек Дугласа на себя. – Фы долшны исфинить майн друга. В пошледнее фремя на его толю фыпало мношестфо неприятных хлопот, и он есть несколько не ф себе. Поввольте мне говорить от имени нас обоих. Мы пришли узнать, как найти перефалочный пункт «подпольной железной дороги». Взгляд Гаррисона мгновенно стал жестче. – Зачем? Цезарь вкратце изложил суть их поисков. Выслушав, Гаррисон вместе со стулом повернулся к Дугласу: – Что скажешь, Фредерик? – Крайне неубедительно. Я склонен думать, что эти двое – охотники за беглыми рабами и пришли утащить наших братьев и сестер назад за линию Мейсона-Диксона [65] . – Согласен. Ваши очевидные ухищрения – оскорбление нашему интеллекту, джентльмены. Передайте своим хозяевам, иуды, что вы потерпели поражение, а им недолго еще радоваться своему гнусному царству крови, пота и слез. Вскоре настанет их черед отведать кнута! |