Онлайн книга «Бессмертные»
И там стоял он. Он там стоял… Городской дом Эли. Некогда выкрашенный бирюзовой краской и с американскими флагами, а теперь перед ним на груде золы, похожей на странные зернистые листья, лежал перевернутый трехколесный детский велосипед, тоже запорошенный пеплом. Затем ей померещилась тень — что-то вроде бы шевельнулось за окном. Джилли долго смотрела туда, раз уж действительно добралась, но в глубине души не верила, что обнаружит здесь хоть какие-то признаки жизни. Ничто больше не двигалось, и она задумалась: а вдруг она сошла с ума, или умерла, или все это просто вообразила. К этому времени Джилли уже не сомневалась, что мертвые могут быть столь же безумными, сколь и живые. Она проковыляла вверх по ступеням крыльца, вздымая покров смерти, и едва не задохнулась в облаке пепла. Она постучала, но никто не ответил, и тогда она распахнула дверь. Эли и его отец стояли друг против друга в гостиной, где над пианино висел старинный гобелен, изображающий евреев при Массаде. Эли, с длинными волосами и отросшей бородкой, выглядел высоким и тощим. В толстовке с символикой Нью-Йоркского университета, которую ему подарила Джилли, он был похож на раввина левых взглядов. Мистер Штейн, в темно-синем свитере и почти черных брюках, остался все тем же мистером Штейном. — Тупой гомик, — кричал он, — ты попросту умрешь там, снаружи. — Заткнись! — заорал в ответ Эли. — Прекрати меня так называть! — Эли, — прошептала она, стоя в дверном проеме. — Эли, это я. Они оба обернулись на голос. — Джилли! Эли вскрикнул от радости, сгреб ее в охапку и притиснул к груди. Она казалась сама себе легкой, словно иссохший лист, и голова ее кружилась от счастья. Эли был жив. И в безопасности. И по-прежнему здесь, у себя дома, вместе с родителями. — Боже мой, ты в порядке? — спросил он, а затем, прежде чем она успела ответить, добавил: — Ты видела Шона? — Нет, — ответила она. Он сник. И она, видя страдание на его лице, снова почувствовала себя едва ли не раздавленной. На кухне его сухопарая, черноволосая, похожая на ведьму мать стояла у плиты, как будто бы ничего не изменилось. У них были электричество и газ, и от аромата горячей еды — лука, мяса — рот Джилли наполнился слюной. Она разревелась, и Эли обнял ее крепче, прижимая к себе. Его запах оказался таким приятным — таким чистым, почти непорочным. Отец его вытаращил глаза и смерил Джилли строгим взглядом, давая понять, что она здесь незваная гостья. — Я пыталась добраться сюда, — пояснила она. — Все горело. А потом пошел дождь. — Дождь, — благоговейно повторил мистер Штейн, покосившись на гобелен. — Теперь мы сможем поискать Шона, — объявил Эли. — Не произноси этого имени, — отрезал мистер Штейн. «Бога ради, что уж теперь об этом беспокоиться?» — хотела бросить ему Джилли в ответ, но вместо этого взяла ладонь Эли и прижала к своему подбородку. На руках у нее лежал слой грязи и копоти; интересно, на что она сейчас похожа? Скорее всего, на зомби. — Я как раз собирался идти на поиски, — пояснил Эли, поднося к губам тыльную сторону ее ладони. Он поцеловал костяшки ее пальцев, а затем прижал ее руку к собственной щеке. Его слезы смочили ее кожу, словно дождь. — Он позвонил перед тем, как это случилось, из центра города. Не знаю, что он там делал. Мы поспорили. Я уступил. «Разве ты не собирался встретиться со мной в клубе?» Эли провел пальцами по лицу Джилли, и каждое его касание будто закрывало рану, оставленную в ее душе долгими днями и ночами. Никого на свете она не любила сильнее. Даже в могилу она ляжет, продолжая любить Эли Штейна. — Разумеется, ты никуда сейчас не уйдешь. Посмотри на нее. Она похожа на покойницу. Джилли никогда не нравилась мистеру Штейну. Не только потому, что в прошлом вела себя как безумная потаскушка, — она не была еврейкой, а к тому же ее семья предоставила Эли и Шону безопасное убежище, где они могли предаваться плотским мерзостям. — Вам нужно починить дверь, — вспомнила Джилли. — Или хотя бы запереть ее. — Я полагал, она заперта, — сообщил мистер Штейн и перевел взгляд на сына. — Ты ее отпер? Он направился к двери, пройдя так близко к Джилли, что ей пришлось отступить на шаг с его пути. Взялся заручку — та со щелчком подалась. — Сломана, — буркнул мистер Штейн и сурово воззрился на Эли. — Ты ее сломал? — Папа, ну зачем бы мне это делать? — Возможно, вампиры пытались прошлой ночью забраться внутрь, — осмелилась предположить Джилли. — Вам стоит повесить распятия. Они действительно помогают. Мистер Штейн скрестил руки на груди. — Это для нас неприемлемо, — буркнул он. — Ужин почти готов, — со слабой улыбкой объявила из кухни миссис Штейн. Интересно, и где ей удалось отыскать грудинку? Неужели у них все еще работает холодильник и там все есть? «Мои родители явно сошли с ума», — взглядом сказал ей Эли. Будучи лучшим другом Джилли, он имел некоторый опыт знакомства с душевными расстройствами. Но она не улыбнулась даже тому, что они, как обычно, хором подумали одно и то же. В этом не было ничего смешного. Она уже не знала, кто безумен, а кто нет. — Ты можешь принять душ, Джилли, — предложила миссис Штейн. Для этого девушка слишком устала и ослабела, но немного картофельного пюре и кусок сыра, которые дала ей миссис Штейн, подкрепили ее достаточно, чтобы проковылять в ванную. Впервые за долгое время Джилли чуть меньше боялась оказаться запертой в тесном помещении; снять одежду, беззащитной встать под струи воды… …а затем в ванной оказался Эли, тоже раздеваясь. Он забрался под душ и, всхлипывая, обнял ее. Она и сама расплакалась, стоя обнаженной рядом со своим лучшим другом, которому она не нравилась в том смысле, в каком он нравился ей; они цеплялись друг за друга и горевали вместе. — Он там, снаружи, — пробормотал Эли. — Я уверен, что он там. Она повернулась и откинулась спиной на его грудь. Казалось таким невозможным то, что она здесь. То, что она вообще вошла в их дом… — У твоих родителей там, наверное, уже припадок, — предположила она, прикрыв глаза и наслаждаясь влагой, теплом и близостью Эли. — Да ты что! Скорее всего, они пляшут от счастья. «Он там с девушкой! Он не гей! Он не гомик!» — довольно точно изобразил он голос отца, а затем мягко добавил: — А что с твоими родителями? Она вздернула подбородок, подставляя лицо под струи воды. Ее молчание послужило ответом. |