Книга После нас - хоть потом, страница 173 – Евгений Лукин

— Вот это правильно, — подумав, одобрил генерал. — Это ты, Матвеич, молодец, что удержал… И чтобы впредь никакой самодеятельности… Да скажи: пусть не жадничают! Нам же еще наверняка гуманитарную помощь подкинут… А то, не дай Бог, мебель, утварь начнут вывозить… И — в-семнадцатых. Когда мы ооновцев этих туда доставим, надо, понимаешь, организовать сломанную песочницу и чтобы в ней маленькая девочка с чем-нибудь этаким играла… Ну, не с боеголовкой, конечно… С обломком стабилизатора, что ли…

— Организуем… — со вздохом согласился покладистый Матвеич. — Дело нехитрое…

Без особого интереса разглядывая большой портрет Ефрема Нехорошева, что висел над столом генерала, Николай рассеянно подумал, что разговор пора бы уже и закруглять… Матвеич — мужик надежный. Вон сколько властей пережил — и ни одного серьезного нарекания. Только вот без легкой выволочки его все-таки отпускать не следует…

— Золотой ты работник, Матвеич, — как бы подслушав мысли подполковника, подвел итог генерал Лютый. — А пьешь много.

— Норму знаю… — равнодушно отозвался тот, нисколько не удивившись внезапному повороту беседы. Подобные упреки он опять-таки слышал при всех властях.

— Норму он знает!.. — усмехнулся шеф контрразведки. — А у кого чертик зеленый из правого кармана выглядывает?

Матвеич недоверчиво взглянул на генерала, потом, видать, вспомнил, что у Лютого есть допуск в пограничный астрал, и с тревогой проверил правый карман пиджака.

— Не, нету… — с облегчением сообщил он.

— Есть, есть… — сказал генерал. — Просто ты его пока не видишь, а я уже вижу… Ладно, иди… И уменьшай рацион, Матвеич, уменьшай… Сгоришь ведь на работе… И креститься прекращай… публично… Ты ж не в Лыцке, ты в Баклужино!..

Не выразив ни малейшего волнения на помятом и ношеном — под стать пиджаку — личике, Матвеич поднялся с кресла и неспешно двинулся к выходу. Уменьшать рацион пошел…

— Запугал мужика… — не без иронии заметил Выверзнев, когда дверь за Матвеичем закрылась.

— Его запугаешь… — ворчливо откликнулся Лютый. — Что у тебя?

Николай пересел на теплый стул, только что освобожденный Матвеичем, и проникновенно взглянул на шефа:

— Толь Толич! Ну ты установку хотя бы уточнить можешь?

— Не могу.

— Нет, ну вот что я должен конкретно сделать?.. Уничтожить Африкана? Арестовать Африкана?

— Прежде всего найти Африкана.

— Хорошо. Нашел. Дальше!

— Ты найди сначала…

— Да Толь Толич! Мне же сейчас ребят в засаду сажать! Их же проинструктировать надо… Ну вот появляется Африкан в краеведческом, лезет прямиком к чудотворной. Вязать его?

— Вязать.

— Ладно. Стали вязать. Не вяжется… Открывать огонь на поражение?

— Стоп! Почему не вяжется?

— Н-ну… чудотворец ведь… Опять же икона рядом…

— Но ведь в прошлый-то раз — повязали.

— Сравнил! В прошлый раз! Да кем он тогда, был? Главарем подполья… Ни авторитета, ни поддержки… А теперь?.. Чуть ли не первый чудотворец региона! Ну ты сам прикинь…

Генерал Лютый с крайне утомленным видом отер сначала одну бровь, потом — другую.

— Достал ты меня, Коля… — искренне признался он. — Чего ты хочешь-то?

Подполковник Выверзнев поскучнел, закручинился:

— Может, подойти еще раз к Кондратьичу, уточнить…

— А кто подходить будет? — с живым любопытством спросил генерал Лютый.

— Ну не я же!..

— Значит, я, да? — Ласково глядя на Николая Выверзнева, генерал покивал мудрой седеющей головой. — Не, Коль, не прокатит, даже не надейся… Не в духе сейчас Кондратьич, а на часах уже, глянь, начало второго… Еще, не дай Бог, опетушит спросонья — одним заклинанием… Другие вопросы есть?

Страдальчески сморщась, Выверзнев почесал переносицу.

— Знаешь, если честно… В гробу я видал этого Африкана! А вот Кондратьич… Они ж ведь в детстве друганы были…

— Мало ли что были! Теперь-то — враги…

— Враги… Вражда — это, знаешь, продолжение дружбы иными средствами. Шмальнешь ненароком — потом всю жизнь не отмоешься… Толь Толич! Нутром чую: что-то здесь не то… Ну на кой ему ляд было устраивать весь этот цирк на воде?.. Рядом с мостом! На свету… А домовой? Вот ты можешь себе представить второе лицо Лыцкой Партиархии с домовым на руках?..

Генерал Лютый посмотрел на расстроенного вконец Николая, вздохнул, поднялся и, обогнув стол, ободряюще потрепал по плечу.

— Коль, — жалобно сказал он, — ну ты сам подумай: кого мне еще бросить на Африкана?.. Только тебя. Дело-то, видишь, сложное, ответственное… — Как-то незаметно он поднял подполковника со стула, приобнял дружески и, продолжая заговаривать зубы, повел к дверям. — Вот, послушай: ловили мы однажды маньяка-террориста… Представляешь, взрывал скрипичные квартеты! Причем заряды, гад, закладывал — крыши с театров сносило… И с кем мы тогда только не консультировались! С психиатрами, с музыкантами… А потом оказалось: нормальный антисемит… Так что, может, и здесь все просто…

С этими словами он выставил Николая в коридор и прикрыл за ним дверь. Тот выматерился вполголоса, но, делать нечего, пошел к себе… Рассказанная шефом байка нисколько его не успокоила. Кто-кто, а уж Николай Выверзнев доподлинно знал, что до распада Сусловской области Толь Толич был участковым и, стало быть, вести дела о террористических актах никак не мог…

На полдороге подполковнику встретился крепко заспанный сотрудник, с недоумением взиравший на рамку в собственных руках. Рамка лениво проворачивалась то по часовой стрелке, то против оной… Процесс этот почему-то сильно напоминал позевывание.

— Ну, что? — недружелюбно спросил Николай. Сотрудник виновато пожал плечами:

— Да вот не нащупал пока… Может, молчит, затаился…

Выверзнев желчно усмехнулся и двинулся дальше. Отпер кабинет, вошел. Лежащая на столе трубка продолжала щебетать. Возникло острое желание вернуться в коридор, притащить сюда за шиворот этого недоумка с его ублюдочной рамкой и натыкать заспанной мордой прямо в чирикающий наушник.

Николай сел за стол, положил трубку и включил компьютер. Но пока тот грузился, телефон замурлыкал снова.

— Слушаю… — буркнул Николай.

— Песик, нас опять разъединили…

Бли-ин!.. Подполковник Выверзнев ошалело взглянул на отнятую от уха трубку. Стало быть, не болтунец… Когда же он, в самом деле, дал ей этот номер?.. Пьяный был, что ли?..

Посадив ребят в засаду, Николай умышленно покинул здание музея не через служебный, а через парадный ход. Прикуривая, постоял на крыльце, огляделся. Под белыми лампами фонарей мерцали вымытые со стиральным порошком влажные еще асфальты, молочно сияла зебра перехода. Вдалеке помигивали светофоры, и Николаю вспомнилось вдруг, что в Лыцке уличным движением управляют регулировщики, ибо светофор и Люцифер — один черт по смыслу…