Онлайн книга «После нас - хоть потом»
|
Постоял он, постоял перед норой и решил не связываться — ну его, уж больно здоровый… Повернулся и пошел в сторону центрального оврага — тем путем, что в прошлый раз шли. Доберусь, думает, до речки, а там уж выспрошу, где этого колдуна искать. Идет и головой качает. Во что овраг превратили — больно смотреть! Там банка пустая лежит ржавеет, там деревце в неположенном месте проклюнулось… А сорняки по обе стороны все выше и выше. Вот уже в человеческий рост пошли… И тут из-за поворота тропинки выкатывается ему навстречу гномик. Счастливый, сияет, а в руках — помятая банка сгущенки с пятнышком ржавчины… То есть не сгущенки, какой сгущенки?.. Тушенки, конечно! Хотя… Ну точно, товарищ старший лейтенант! Там и сгущеночные деревья тоже были, только у них плоды белые и помельче — граммов на триста… Так вот, увидел гномик Пинькова — перепугался. Стал быстренько на четвереньки, сделал одно плечико выше другого и робко, неубедительно так зарычал. Пупырчатым, что ли, прикинуться хотел? Неясно… — Ты больной или голодный? — прямо спрашивает его Пиньков. Гномик ужасно смутился, встал с четверенек и, чуть не плача, протягивает банку Пинькову. Не понял его Пиньков. — Чей паек? — Мой. — А чего ж ты мне его суешь? — Все равно ведь отнимешь! — рыдающе говорит гномик. «Порядочки!» — думает Пиньков. — А где живешь? — В яме. — Да вижу, что в яме… Далеко это? — А вон, за бурьяном… — Тогда пошли, — говорит Пиньков. — Ну чего уставился? Провожу тебя до твоей ямы, чтобы банку никто не отобрал. А ты мне по дороге расскажешь, что у вас тут в овраге делается. — А ты кто? — пораженно спрашивает гномик. Поглядел на него Пиньков: вроде малый неплохой, забитый вот только, запуганный… — Зови Лешей… И пока до ямы шли, товарищ старший лейтенант, гномик ему такого понарассказывал!.. Короче, эти две расы (в смысле — гномики и пупырчатые) живут в овраге издавна. И каждая имеет свои национальные традиции… Так вот пупырчатые в последнее время обнаглели вконец! Нарыли, понимаете, нор под деревьями, живут в них целыми сворами, а деревья от этого сохнут, пропадают. А крайними опять выходят гномики: дескать, не поливали. А попробуй полей: не дай Бог нору зальешь кому-нибудь — пополам ведь перекусит!.. Гномикам, товарищ старший лейтенант, вообще житья не стало. Придешь за банкой, за своей, за положенной — так он еще и не дает, куражится — скучно ему!.. Обойди, рычит, вокруг дерева на руках — тогда посмотрим. Обойдешь, а он все равно не дает, придирается: не с той, мол, руки пошел… Никак нет, товарищ старший лейтенант, человеческой речью пупырчатые не владеют. Рычат, рявкают по-всякому… Как их гномики понимают? А куда денешься, товарищ старший лейтенант! Приходится… Вот и Пиньков тоже возмутился, не выдержал: — А куда ж колдун смотрит? И тут выясняется интереснейшая деталь: оказывается, колдун уже года три, как в овраге не показывался. Раньше-то при нем пупырчатые какие были? Ребра одни с позвоночником!.. Нет, воровать они, конечно, и тогда воровали, но хотя бы жрать боялись наворованное! Чуть поправишься — улика налицо… — Что же все-таки с колдуном-то, а? — размышляет вслух рядовой Пиньков. — Я так думаю, — говорит гномик, и в глазах у него начинает светиться огромное уважение, — что у колдуна сейчас какие-то серьезные дела. Такие серьезные, что нам и не снились. А вот закончит он их, поглядит, что в овраге делается, и строго пупырчатых накажет. «Хорошо, если так, — думает Пиньков. — Хуже, если помер». Добрались до ямы. Яма как яма, на четверых гномиков рассчитанная, живут шестеро. Остальные пятеро, правда, временно отсутствуют — на работах где-то, а у этого, что с Пиньковым (его, кстати, Голиафом зовут), у него вроде как отгул. Да нет, товарищ старший лейтенант, нормальный гномик — ростом чуть выше автомата. А Голиафом его зовут не потому что здоровый, а потому что в лоб то и дело получает… Спустились они в яму, банку в уголке прикопали, сидят, беседуют. — Так, значит, говоришь, года три уже? — хмурится Пиньков. — Или четыре, — неуверенно отвечает гномик. — Да вот сразу после проверки… — А! — говорит Пиньков, оживившись. — Так, значит, была все-таки проверка? — Была, — подтверждает гномик. — Сам-то я, правда, не видел, но говорят, была. Любопытство разобрало Пинькова. — Слушай, а как проверяющий выглядел? — Проверяющий?.. — с тихой улыбкой восторга говорит гномик. — Высокий, выше колдуна… В одеждах защитного цвета… Пуговицы — сияют, бляха — солнышком. А уж сапоги у него!.. Тут смотрит гномик на Пинькова, умолкает и, затрепетав, начинает подниматься в стойку «смирно». — Да сиди ты! — с досадой говорит Пиньков. — Тоже мне проверка! Никакая это была не проверка. Я это был… Сел гномик, дыхнуть не смеет и держит равнение на Пинькова. — Сказано тебе: вольно… — сердито говорит Пиньков. — А про автомат про мой ты нигде ничего не слышал? Не знает гномик, что такое автомат. Пришлось объяснить. — Нет, — отвечает, подумав. — Про реликвию слышал, а вот про автомат — ни разу… Насторожился Пиньков. — А что за реликвия? А реликвия, товарищ старший лейтенант, следующая. Во-первых, черт его знает, что это такое. Во-вторых, слышно о ней стало года три-четыре назад, то есть по времени вполне совпадает. В-третьих, известно, что стоит она в некой пещере, а пещера эта находится аж в низовом овражье за ободранной пустошью. И многие в эту реликвию верят. — А как она хоть выглядит? — допытывается Пиньков. — Ствол есть? Затвор есть? — Может, и есть… — вздыхает гномик. — Одним бы глазком на нее взглянуть… Задумался Пиньков. — А как считаешь, — спрашивает, — знает колдун, где сейчас мой автомат? Гномик даже встал от почтительности. — Колдун знает все, — объявляет торжественно. — Знает он там с редькой десять! — недовольно говорит Пиньков. — Что ж ты думаешь, я с ним не беседовал? Гномик брык — и в обморок. Не привык он такие вещи про колдуна слышать. Минут восемь его Пиньков в сознание приводил. Хлипкий народец, товарищ старший лейтенант, нестроевой… Оживил его Пиньков, поднял, к стеночке прислонил. — А далеко отсюда этот ваш колдун живет? — спрашивает. — День пути, — слабым голосом отвечает гномик. — Только там не пройдешь — пупырчатых много… |