Книга Фенрир. Рожденный волком, страница 78 – Марк Даниэль Лахлан

Жеан стряхнул с себя оцепенение, когда из-за поворота долины появились еще пять всадников и закричали викингам на бургунд­ском диалекте:

— Бросить оружие! Немедленно бросить оружие!

Первый отряд бургундцев погнал своих лошадей вверх по скло­ну, однако Офети и его товарищи уже успели занять хорошую обо­ронительную позицию. Астарт достал лук и теперь осыпал конни­ков стрелами, заставляя их пятиться, прикрываясь щитами. Второй отряд промчался галопом едва ли не по растоптанному Жеану. Бур­гундцы теперь перекрыли оба выхода из долины.

У викингов за спиной оставался только склон, который чуть вы­ше делался совершенно непроходимым, особенно если они надея­лись сохранить награбленные богатства.

Жеан ощутил, как его поднимают на ноги. Двое бургундцев спе­шились и схватили его, третий подскочил к ним с ножом.

— Я не один из них, — сказал Жеан.

Жеан почти не знал бургундского наречия, однако перед лицом смерти внезапно нашел слова, которые случайно застряли в памя­ти с тех времен, когда он сиживал у костра с торговцами.

— Я монах и слуга римского императора.

Воины заговорили разом, слишком быстро, чтобы Жеан мог по­нять, хотя он уловил суть: они спорят, стоит ли его убивать. Один упирал на то, что Жеан — единственный, кто не кинулся бежать, завидев их, другой указывал на то, что вся его одежда в крови: ка­кие еще нужны доказательства его причастности к резне в аббат­стве?

— Как зовут императора?

— Карл Толстый, он союзник вашего великого правителя Ричарда.

Рыцари переглянулись. Всадники все еще пытались добраться до викингов, погоняя лошадей вверх по крутому склону.

Заговорил воин с ножом:

— Я все равно его убью. Он же с северянами, это все равно как если бы он был одним из них.

— Я честный паломник. Мой монастырь заплатит за мое возвра­щение.

В обычном состоянии Жеан счел бы ниже своего достоинства выторговывать собственную жизнь, но сейчас рядом с ним была девочка, бледная и оборванная. Она смотрела на север, и он знал: она пришла, чтобы отвести его к Элис. Все это вовсе не казалось Жеану странным, ему представлялось вполне естественным, что он следует за ней, что она читает его мысли и знает, куда его надо ве­сти. Он обязан спасти Элис, именно ради этой цели он был осво­божден от своей немощи.

— Как по мне, так ты не похож на монаха. Из какого ты мона­стыря?

— Аббатство Сен-Жермен в Париже. Я прошел долгий путь и вытерпел немало лишений.

Рыцари снова переглянулись. Над головой Жеана просвистел ка­мень. Это викинги нашли обломки скалы и принялись метать их в бургундцев.

— Отведем его обратно в монастырь, — предложил рослый ры­царь, — а пока перекроем долину и доберемся до этих негодяев пешком.

— Нет, — сказал Жеан.

— Почему это?

— У себя на родине они настоящие богачи, за них тоже можно получить хороший выкуп. Я смогу договориться.

— Они убили наших братьев.

— Разве вы монахи?

— И да и нет. Ричард же епископ. Мы его воины. Ты можешь явиться к нему в аббатство.

Значит, Ричард Заступник сделался епископом. Наверное, это случилось совсем недавно, решил Жеан, или же эта сонливость, на­валившаяся так внезапно, лишила его памяти? Но одно приход Ри­чарда означает наверняка: всем викингам конец. Герцог Бургундии вел жестокую и успешную войну со своим старшим братом Бозо­ном, в ходе которой выказал себя сильным и безжалостным про­тивником. Ричард был монахом только по названию; нет никакого сомнения в том, что скоро в аббатстве появится целая толпа шлюх, а также стаи ловчих соколов и охотничьих собак.

— Эти люди не враги вам, — продолжал Жеан. — Мы паломни­ки и случайно узнали, что произошло в аббатстве. Я велел им от­везти все сокровища монастыря в Сен-Жермен. Я ведь не знал, что ваш герцог вернется, и не хотел оставлять монастырь на милость разбойников и воров.

Воин с ножом засмеялся.

— Как хорошо, что ты такой добренький. А потом мы просто по­просили бы Сен-Жермен вернуть нам драгоценности, и они тут же их выложили бы.

— Я не вор! — возразил Жеан.

В их сторону снова полетели камни.

— Тогда вели им сложить оружие и идти к Заступнику. Уж он-то установит истину, можешь мне поверить.

Жеан развернулся к холму и закричал на языке норманнов. В го­лове все еще стоял туман.

— Офети, у тебя всего один шанс. Сокровища потеряны. Выбо­ра нет, если хочешь, можешь умереть за золото.

— Тогда я умру! — прокричал в ответ Офети.

— Да брось ты. Я приведу вас к другому сокровищу, еще лучше, клянусь. Я же привел вас сюда, правда? Я выкуплю сейчас ваши жизни, а потом мы найдем золота в десять раз больше.

— Тебе трудно понять, ты слуга Христа, однако погибнуть в хо­рошей драке, стоя по колено в золоте, — это мечта всей моей жиз­ни. Веди сюда этих франкских цыплят, мы сложим из них курган в твою честь.

Бледная девочка рядом с Жеаном подняла глаза, и слова поли­лись у исповедника изо рта:

— Я могу отвести тебя к девушке. К Элис, сестре графа. Я могу отвести тебя к ней.

— Что ты сказал?

— Я знаю, куда она пошла.

Жеан не понимал, откуда берутся слова и что они означают, од­нако слышал, как они звучат.

— Ты станешь...

Он так и не завершил фразу. Викинги решили воспользоваться преимуществом, которого он добился, отвлекая рыцарей перегово­рами, и ринулись в наступление. Офети спрыгнул со склона, раз­махивая мечом, Астарт и Эгил тут же последовали за ним.

Бургундец с ножом бросился на Жеана.

Ступор монаха растаял, как тает в пламени кусок шелка, мысли съежились, сожженные дотла огнем его гнева. Он выхватил оружие из руки рыцаря, и Волк вырвался на свободу из леса его разума.

Когда все было кончено, когда изломанные тела людей и животных, мертвых и умирающих, лежали на промерзшей земле, когда снег сделался красным от крови и туман пал на долину, словно горам стало невыносимо это зрелище, Жеан почувствовал в руке холод­ную детскую ладошку и вновь обрел спокойствие.

Перед ним, опустив головы и подняв перед собой мечи как кре­сты, стояли на коленях девять человек. Сознание заполнило сиплое сырое дыхание умирающей лошади, которое мешало думать.

— Мы слуги Христа.

Жеан огляделся по сторонам. Бургундцы были разбиты, как буд­то гигантский кулак обрушился на них с небес. Некоторые погиб­ли от оружия — отрубленные пальцы торчали окровавленными пеньками, у одного из глаза натекла кровавая лужа, — но большин­ству не повезло. Их конечности были вывихнуты под немыслимы­ми углами, шеи свернуты так, что лицо смотрело на спину, грудные клетки разорваны, словно куски ткани. Тела уже раздели, и Жеан заметил, что воины, стоявшие перед ним, были в прекрасных коль­чугах. Разбежавшиеся лошади собрались в долине чуть подальше, греясь друг о друга.