Онлайн книга «Лужок Черного Лебедя»
Между трельяжем для роз и задней стеной был проход — достаточно широкий для меня, но слишком шипастый. Я в него не пролезу. — Ты тоже скакала как заводная, — сказала невидимка постарше. Я понял, что это мамка Подгузника. — Просто колесом ходила и карате на мне отрабатывала. Мерв всегда был поспокойней, правду сказать, даже до того, как вышел. — Ну уж я только обрадуюсь, когда эта барышня наконец соизволит выйти. Уж до того мне надоело ходить как кит на двух ногах. (О боже! Беременная женщина. Уж это-то про них все знают: если их напугать, ребенок родится прежде времени. Тогда он выйдет дебилом, как Подгузник, а виноват буду я.) — Так ты по-прежнему уверена, что это девочка? — Элинор из бухгалтерии, знаешь ее, она проверяла. Подвесила мое обручальное кольцо на прядь моих волос у меня над ладонью. Если качается туда-сюда, то ребенок — мальчик. А у меня оно все петлями ходило, значит — девочка. — Да неужели эту примету еще помнят? — Элинор говорит, что ни разу не ошиблась. (Я глянул на свои «Касио» — мое время почти истекло.) Игра в «Твистер» переросла в кучу-малу из тел и извивающихся рук и ног. — Ты глянь только на этих хулиганов! — с нежностью сказала мамка Подгузника. — Бен очень расстроился, что его приятель, ну тот, который на складе работает, отказал. Насчет Мерва, я имею в виду, когда он школу кончит. — Что ж делать, милая. Спасибо Бену, что побеспокоился. («Время!» — пульсировали мои часы. «Время!» Я слишком много думаю о других, это моя беда. Весь смысл «призраков» в том, чтобы быть крутым — таким крутым, что чужие беды тебя не волнуют.) — Я вот беспокоюсь за Мерва. Особенно думаю про то время, когда… ну, когда нас с Биллом уже не будет. — Мама! Не выдумывай, что ты такое говоришь? — Но Мерв-то не может думать о своем будущем, верно? Он даже про послезавтра подумать не в состоянии. — Но у него есть мы с Беном, если уж на то пошло. — У тебя своих скоро будет трое, верно? И без Мерва есть за кем смотреть. А он растет, и с ним все трудней справляться, а не легче. Билл тебе рассказывал? Он однажды застукал Мерва в спальне с этим журнальчиком, с «Пентхаузом». Голые бабы и все такое. Дорос уже. — Ну мама, это же естественно. Все мальчики так делают. — Я знаю, Джекки, но то обычные мальчики. У них есть русло для выхода этого всего. Гуляют с девочками и всякое такое. Я люблю Мерва, но ты же сама понимаешь — какая девушка с ним пойдет? Как он будет содержать семью? Он — ни рыба ни мясо, понимаешь? Не настолько инвалид, чтоб получать пособие и все прочее, но чтоб таскать ящики на складе, у него винтиков не хватает. — Бен сказал — это только потому, что они сейчас не нанимают. Рецессия и все такое. — Самое печальное, что Мерв гораздо умней, чем прикидывается. Ему просто удобно строить из себя деревенского дурачка, потому что все другие ребята от него только этого и ждут. Лунно-серая кошка перебежала газон. Еще несколько секунд — и начнут бить часы на церкви. — Бен говорит, что на фабрику свиных шкварок в Аптоне берут кого угодно. Они даже Джайлса Ноука взяли, даже после того, как его старика упрятали. (Вот об этом я никогда не задумывался. Подгузник — такой, какой есть, всеобщее посмешище. А если подумать, что будет с ним в двадцать лет? В тридцать? А если подумать, что делает для него мать — каждый божий день. Пятидесятилетний Подгузник. Семидесятилетний. Что с ним будет? Тут уже совсем ничего смешного нет.) — Может, на фабрику его и возьмут, милая, но это не меняет… — Джекки? — крикнул в распахнутую стеклянную дверь молодой отец. — Джекс! Я протиснулся между трельяжем и стеной. — Что такое, Бен? Мы тут, на скамейке! Розы, шипастые, как орки, впивались мне зубами в лицо и грудь. — Венди с тобой? Мерв опять перевозбудился. И опять с ним кое-что приключилось. — Целых десять минут, — пробормотала мама Подгузника. — Мировой рекорд. Иду, Бен! Иду! Она встала. Когда мама Подгузника и его беременная сестра прошли полдороги до дома, часы Св. Гавриила пробили первый удар из девяти. Я рванулся к стене и взлетел на компостную кучу. Вместо того чтобы спружинить и подбросить, куча меня поглотила — я провалился по пояс в гниющую кашу. Бывает такой кошмарный сон, в котором сама земля обращается против тебя. Часы ударили второй раз. Я выбрался из компостной кучи, перелез через последнюю стену, поболтался в воздухе, как в чистилище, пока часы били третий раз, и грохнулся на дорожку, идущую вдоль боковой стены лавки мистера Ридда. Потом, в мокрых и пропитанных компостом штанах, рванул через перекресток и выполнил норматив «призрака» с запасом — не в две минуты, а в два удара часов. * * * Я плюхнулся на колени у подножия дуба — дыхание царапало легкие, как ржавая пила. Я даже не мог выбрать шипы из носков. Но в этот миг, в этом месте я был счастлив как никогда. Я не мог припомнить более счастливой минуты за всю свою жизнь. — Сын мой, — Гилберт Свинъярд хлопнул меня по спине, — ты истинный «призрак»! Плоть от кости! — У нас еще никто не прибегал так вовремя! — Грант Бэрч по-гоблински захихикал. — С запасом всего три секунды! Пит Редмарли сидел скрестив ноги и курил. — Я думал, ты сошел с дистанции. Пита Редмарли ничем нельзя шокировать, и у него уже почти приличные усы. Он никогда не говорил мне прямым текстом, что считает меня педиком и снобом, но я знаю, что думает он именно это. — Значит, неправильно думал, — сказал Гилберт Свинъярд. (Вот зачем нужно быть в «призраках» — чтобы такой парень, как Гилберт Свинъярд, за тебя заступался!) — Боже, Тейлор! Что с твоими штанами? — Наступил… — я все еще хватал ртом воздух, — в сраный пруд Артура Ившема… Тут заухмылялся даже Пит Редмарли. — Потом… — я тоже заржал, — свалился в Подгузникову компостную кучу… Неторопливо подбежал Плуто Ноук. — Ну что, уложился он? — Ага, — сказал Гилберт Свинъярд, — едва-едва. — Еще пара секунд, и опоздал бы, — добавил Грант Бэрч. — Там… — я машинально хотел отсалютовать Плуто Ноуку и едва успел остановиться, — там во дворах полно людей. — А как ты думал? Еще светло. Но я знал, что ты справишься. Плуто Ноук хлопнул меня по плечу. (Папа однажды так сделал, когда я научился нырять — один-единственный раз в моей жизни.) — Я знал. Это надо отметить, — Плуто Ноук выставил зад, как будто сидел на воображаемом мотоцикле. Правой ногой он пнул стартер. Рукой изобразил обороты двигателя, и оглушительный пердеж «Харлея-Дэвидсона» вырвался у него из задницы. Звук нарастал, пройдя все четыре передачи — три, пять… десять секунд! |