Книга В сердце роза, страница 10 – Алекс Гарридо

Эртхиа покачался с носка на пятку, поправил отягченный оружием пояс.

— Ну так. Мы что-то задержались на пороге. Я пришел в долину — я войду в Храм. Слышал я, что там можно встретиться лицом к лицу со своей судьбой. Очень я этого хочу…

Встретивший его на пороге печально покачал головой.

— Это тебя не обрадует.

— Я войду.

— Ты об этом пожалеешь.

— Нет! — крикнул Эртхиа и кинулся внутрь, оттолкнув пытавшегося заступить ему дорогу.

Внутри было темно, но все видно. Коридор полого катился вниз, ноги на каждом шагу погружались в синеватый туман. Под ним было твердо, и звоном отдавались шаги. Туман пеленой облепил и стены, из него настороженно глядели каменные лица с самоцветами в глазницах. Самоцветы слабо светились. Пелена колебалась, потревоженная быстрым движением, и казалось, что лица вздрагивают от каждого шага.

Впереди замаячил свет. Эртхиа ускорил шаги, нащупал рукоять меча. Свет двигался, кто-то шел ему навстречу. Кто-то в белом, отливающем радугой, рассыпающем по стенам легкие блики. Туман вскипал у его ног, расходясь кругами. И лицо было то же.

— Я ждал тебя. Не думал, что ты будешь медлить столько времени. Вот и ты. Ты пришел. Я знал.

— Сирин!

— Это я.

— А тот?

Сирин сделал неопределенное движение пальцами.

— Я знаю, зачем ты пришел. И все возможно. Но будет трудно достичь желаемого. Ты оставил Аттан в тяжелое, страшное время. И когда вернешься, многих не застанешь. И тех, кто дорог тебе.

— Я вернусь немедленно, сейчас! И умру с ними.

— Может быть, тебе повезет, и ты даже умрешь первым. И женщины твои оплачут тебя, а потом у них на руках будут умирать твои дети… А ты оставишь их одних. Этого ли ты хочешь, Эртхиа?

— Но как же иначе? Раз я не могу спасти их.

— Здесь — не можешь. Но мир больше, чем Аттан и Хайр, больше, чем земли вокруг долины Аиберджит. Как мост держится на многих опорах, так и мир… Тебе нет дороги в Аттан, тут уж мы с тобой ничего не сделаем. Ты нарушил равновесие, явившись сюда незваным…

— Но ты же сказал, что ждал меня!

— Незваного. Я не сомневался в тебе.

— И за это — кара?

— Так уж все устроено. Ты должен был придти. И должен был придти самовольно. Потому что ты — это ты, а судьба человека соответствует его свойствам. Но то, что сделано против воли Судьбы, хотя бы и с ее попущения…

— Если Судьба — это все, что бы со мной ни случилось, как я могу сделать что-то против ее воли?

— Ее воля в том, чтобы уступить тебе и покарать твое своеволие. Часто только своеволием и карой за него движется жизнь.

— Ты — кто?

— Я Сирин. Разве я назывался когда-нибудь вестником радости? Я только объясняю, что нужно делать, а выбор — за тобой. Спроси своего брата. Он кое-что знает об этом.

— Я спрошу его. Но ты — объясни мне, что я должен, что я могу сделать, если известно уже, что мои любимые умрут, и дети мои умрут, и царство мое поразит мор, и где я должен быть в это время, и куда мне идти?

— Я объясню, но ты помни: на эту дорогу ты вышел сам, никто не гнал и не манил тебя. А вышел, так иди. Помнишь свой сон об огне и тени?

— Ты знаешь?

— Я сам сочинил его. Он сбудется, не знаю — как. Но это — помощь тебе в дорогу. Судьба не оставит тебя. Иди и помни: пока ты в пути, ничего не совершится окончательно. Где-то очень далеко, отсюда даже я не увижу, стоит другая опора моста.

— Хотя бы скажи, в какую сторону мне идти?

Сирин покачал головой.

— Это мне неведомо. Даже здесь, сейчас, я не могу направить тебя. Это — Храм тысячи врат. Два человека не вошли и не вышли отсюда одной и той же дорогой.

— Благослови меня… — Эртхиа в изнеможении опустился на колени. — Я…

— Да, ты уезжал из дома ненадолго, и не простился со своими так, как надо прощаться навек. Ну, считай это хорошей приметой.

Сирин положил ладони ему на голову.

— Теперь иди.

— Ты совсем другой в этот раз, — прошептал Эртхиа.

— Я совсем другой, — согласился Сирин, убирая руки. — Иди.

Эртхиа поднялся.

— Это важно, каким путем я выйду из Храма?

— Важно.

— Но здесь только один коридор.

Сирин всплеснул рукавами. Туман, взвихрившись, клубами пополз вниз, открывая стены, и Эртхиа увидел между каменных лиц черные провалы.

— Храм ведь не всегда такой, — догадался он.

Сирин кивнул.

— Ну, я пойду, — приказал себе Эртхиа и скользнул в ближайшую к нему щель в стене. Не успел он сделать и нескольких шагов, как стены прянули в стороны, и перед Эртхиа открылся залитый золотым светом многооконный зал. Окна, широкие, от пола до потолка, исходили светом, как будто прямо за ними, за каждым, стояло отдельное солнце.

Эртхиа зажмурился, а когда открыл глаза, увидел радужные сполохи, окружавшие высокую фигуру у дальнего окна. Человек обернулся.

— Сирин?! — вскрикнул Эртхиа.

— Сирин — это я.

И двинулся навстречу, прямой, высокий, непреклонный.

— Не слушай его. Утешитель… Что он наговорил тебе? Что все будет хорошо? Знаю, он всегда говорит одно и то же. То, что ты хочешь услышать.

— Нет, — отверг Эртхиа. — Я не сразу согласился с ним: я не верил ему сначала.

— Только потому, что боялся обмануться в утешении. Ты спорил с ним, чтобы убедиться самому. И ты веришь ему, потому что его слова дают тебе надежду. А мне ты поверишь, потому что я скажу тебе правду. Ты пришел в долину незваным, а навстречу тебе смерть шла в Аттан. Когда встретил ее — почему не остановился, не повернул коня? Надо было вернуться, вернуться… Ты мог повернуть назад еще там, на краю скалы. Даже ступив на тропу, ты мог отказаться от своего намерения.

— Но ты ведь сказал, что я осужден уже за это намерение!

— Я?

— Не знаю, но обликом — такой же, как ты, и именем — Сирин.

— Это неверно. Ты наказан за исполненное. Если бы ты повернул обратно, ничего и не случилось бы. И нечего искать чудес в дальних краях. Что есть в мире такого, чего не было бы в самом человеке? Если ты не можешь отыскать спасения в себе, — не найдешь, обойди хоть вселенную.

Эртхиа тяжело дышал.

— Что же мне делать?

— Никого ты не спасешь. Но ты еще можешь вернуться и умереть с ними. Будь мужчиной, Эртхиа ан-Эртхабадр.

Эртхиа закрыл лицо руками.

— Кто умрет, скажи мне, кто умрет?

Ни звука.