Книга Собака и волк, страница 55 – Карен Андерсон, Пол Андерсон

— Другие люди обеспечили меня уже пшеничной мукой, маслом, сыром, ну и прочим по мелочи. А сейчас мне нужна шерстяная одежда. Можете дать мне ее вместо того, что я перечислила, но по той же стоимости. Торговаться не собираюсь. Либо соглашаетесь, либо уходите.

Он лишь вздохнул.

— Хорошо. Овес и мясо. Под мое честное слово.

Он немного опасался, что она потребует залог, но она поверила ему на слово.

— Хорошо. Завтра с утра отправимся. Я так понимаю, вы проводите меня назад… Никакого колдовства: вы взяли запасную лошадь. Теперь отдыхайте. А сейчас я приготовлю ужин.

Она сняла с балки ободранного зайца, ловко разрубила его на куски, натерла жиром и солью и обжарила на вертеле. Интересно, — думал он, — поймала ли она его в обычную ловушку или прямо на свой нож заманила. Потом она положила ему на блюдо вареное яйцо, черемшу, коренья и галеты, наполнила кружку элем. Как странно, что принцесса обслуживает тебя, словно какая-то простолюдинка. От дымного воздуха голова стала слегка кружиться.

— Твой потник еще не совсем просох, — сказала она. — Я тебе одолжу что-нибудь. Подожди здесь.

Она вышла. Когда вернулась, он тоже пошел на улицу и помочился в темноте под дождем. Войдя в дом, увидел, что она, обнаженная, стоит возле узкой кровати. Свет от очага падал на ее маленькую грудь и стройные округлые бедра.

Его словно ошпарило.

— Госпожа, — шагнул он к ней.

Она подняла руку.

— Будем спать, — слова прозвучали красноречивее оголенного клинка. — Приблизишься — будешь плакать до конца дней.

Он в ужасе застыл.

— Простите. Вы т-так красивы, простите меня.

— Разденетесь — погасите лампы, — сказала она равнодушно. Кивнула на постель, разложенную на полу. — Спать будете сегодня крепко, Бэннон.

Он и в самом деле тут же уснул. Сны, наполненные музыкой, смутно вспоминались потом и тревожили до следующего новолуния.

II

То лето оказалось жестоко к Аудиарне. В городе свирепствовала египетская болезнь. Особенно косила она бедняков. Заболевшие слабели, у них поднималась температура, во рту и горле появлялись плотные пленки, становилось трудно глотать. Из носа шла кровь, пульс частил и слабел, шея распухала, лицо приобретало восковую бледность. Большинство умирало через несколько дней. Те же, кто оставался в живых, так и не обретали прежнего здоровья.

Иностранные суда держались поэтому подальше от их берегов. В результате город лишился доходных статей, и это когда средства нужны были как никогда. Вся надежда была на крестьян, но и они теперь неохотно приезжали в город. В конце лета их поразило новое несчастье.

Грациллоний услышал об этом от Апулея, к которому трибун Аудиарны обратился за помощью. Ситуацию обсудили в доме сенатора.

— Объявился огромный странный зверь, — сообщил Апулей, прочитав письмо. — Он задрал уже много скота, а в последнее время дважды нападал на людей. Когда люди не вернулись с поля домой, их пошли искать и обнаружили лишь разбросанные кости. Говорят, видели следы, похожие на рысьи. А в темноте кто-то заметил зверя, по виду из породы кошачьих, но только огромных размеров. Люди думают, что это — порожденье ада, явившееся наказать их за грехи. Крестьяне боятся идти в поле. А если начнутся дожди, все останутся без урожая.

— Гм… Кто же это, медведь? — начал размышлять Грациллоний. — Нет, следы у него не такие. Да и не слышал я, чтобы медведи так себя вели. И мужчины сейчас, наверное, все болеют. На охоту пойти не в состоянии?

— Нет, к тому же еще и напуганы. Молятся. Священники служат молебны, только все без толку. Жители Аудиарны просят у епископа Корентина духовной поддержки и надеются, что у нас найдутся люди, которые помогут им уничтожить зверя.

Грациллоний кивнул:

— Они, наверное, не забыли, как когда-то король Иса пригласил бывших багаудов охранять леса.

Апулей внимательно посмотрел на друга:

— Я тебя понимаю. Ты обижен на Аудиарну: в прошлом году они не пустили к себе беженцев Иса. Но из милосердия…

Грациллоний рассмеялся:

— О, да ты не бойся. Я только свистну, и охотники Руфиния мигом примчатся. А поведу их я сам.

— Что? Да ты, наверное, шутишь. Ведь там и вправду может оказаться демон. В любом случае, жизнь твоя представляет общественную ценность. Рисковать ею нельзя.

Грациллоний употребил крепкое солдатское слово.

— Все это время я занимаюсь либо разбором дрязг, либо поиском дефицита, либо инструкциями, либо… Барахтаюсь в болоте. Клянусь Геркулесом, это хоть какой-то шанс оказаться полезным! Сейчас же отправлюсь, вот только людей соберу.

Его внимание привлекло тихое восклицание. Оказывается, слова его услышала вошедшая в комнату Верания.

— Нет, пожалуйста, — умоляюще сказала она. — Только не вы!

— А почему же не я, детка? — с улыбкой спросил Грациллоний.

— Я уже попытался объяснить ему, почему, — вздохнул Апулей. — Ну что же, вижу, ты хочешь пригласить нас на обед?

Она кивнула. Губа ее дрожала. Грациллонию хотелось погладить ее по голове или даже прижать к себе, утешить. Правила приличия, однако, не позволили ему этого сделать.

— Я не могу посылать людей на опасное дело, если сам не принимаю в этом участия, — сказал он ей. — С войной это, во всяком случае, не сравнить. Это всего лишь охота, Верания.

— Адонис т-тоже ходил на охоту, — заикаясь, выговорила она и выбежала из комнаты.

Волей-неволей в триклиний ей прийти пришлось. [13] За столом она сидела рядом с Ровиндой и Саломоном. Грациллонию по-прежнему хотелось ее утешить, хотя слезы она смахнула. Приятно все-таки, когда о тебе беспокоится хорошенькая девушка. Самое лучшее, что пришло ему в голову, — это обратиться к ее брату:

— Ты тоже слышал? Я собираюсь охотиться на зверя, что недавно появился в Аудиарне. Хочешь, принесу тебе его хвост?

Взгляд, обращенный на него, был полон обожания.

III

Дьявол был неуловим. Грациллоний с Руфинием и десятью охотниками искали его три дня. Им встречались лишь следы, да и то давно остывшие, собакам не взять.

Каждое утро выходили группами, по три человека каждая. Вечером возвращались в лагерь. Грациллоний установил палатки вверх по течению от Аудиарны, подальше от города и от источника заразы. На покинутых полях каркали вороны, без помех собиравшие урожай. На севере темнел лес. Там, скорее всего, и устроил себе логово зверь. Целыми днями мужчины бродили по чащобе. Грациллоний тем не менее решил остановиться на открытом месте. Часовые видели, как идут дела. Да и зверь мог сюда пожаловать, захоти он опять человечинки.