Книга Собака и волк, страница 57 – Карен Андерсон, Пол Андерсон

Когда в последний раз он испытывал такую радость? Когда победил франков? Нет, тогда его радость была омрачена раздорами в Исе. Сейчас же он был совершенно счастлив.

С видом истинного римлянина Апулей спустился по ступеням.

— Великолепный подвиг, — донеслись сквозь шум его слова. — Но самое главное — это то, что вы вернулись домой целыми и невредимыми. Входите же, входите все.

Лесники растерялись. Им не приходилось бывать в компании богатых людей. Предводитель их улыбнулся и облизал губы.

— У них будет замечательное угощение, — сказал он по-галльски.

— Благодарим, но нам сначала необходимо вымыться и привести себя в порядок, — ответил Грациллоний. — Может, прежде отпустите нас в Конфлюэнт, мы оповестим наших людей, а потом вернемся сюда?

Тут он заметил Веранию.

— Эй, маленькая госпожа, — непроизвольно окликнул он. — О чем же ты плачешь?

— Я так… так… так счастлива, — заикаясь, сказала она.

В груди у него разлилось тепло.

— Саломон, — перекрывая шум, обратился он к ее брату, — ты получишь хвост, который я тебе обещал. А ты, Верания, не хочешь ли в подарок шкуру, когда она будет готова?

Апулей подошел к нему, поднял на него глаза. Он был все еще красив, несмотря на седину и морщины. Лицо его стало очень серьезным.

— Нет, эту шкуру нужно отдать церкви в знак благодарности Господу за помощь и милосердие, — прежде чем Грациллоний успел возразить, Верон продолжил: — О Конфлюэнте не беспокойся. Я им сообщу. Не следует портить честно заработанное удовольствие. И вымыться, и переодеться можно у нас. Ровинда мигом подаст отличный обед. А за вином расскажете нам обо всем. И ночевать оставайтесь. А неприятности подождут.

Его словно ударили ножом. Мышцы натянулись. От непроизвольного движения его коленей Фавоний заржал и встал на дыбы. Ему не сразу удалось успокоить жеребца. Люди на улице тут же почувствовали неладное. Веселая болтовня прекратилась. Все молча на него уставились.

— Что такое? — проворчал Грациллоний. Сердце застонало: что еще?

— Это подождет, — постарался успокоить его Апулей. Видно было, что он расстроен. — И зачем только я сказал? Дождался бы завтрашнего дня. К тому же то, что вы сделали, — общая безопасность — перевешивает все другое.

Грациллоний еле удержался, чтобы не выругаться.

— Да скажете ли вы мне, наконец, в чем дело, или мне нужно будет спросить у других?

Апулей вздохнул:

— Ну, хорошо. Прокуратор назначил в наш регион своего нового представителя. Явился он сюда, как только вы уехали. Это бывший житель Иса — некий Нагон Демари. А, вы помните? Он теперь римский подданный. Он везде побывал: и с людьми повидался, и собственность посмотрел, и оценил. То, что Аквилон задолжал, мы заплатим. Резервы я всегда сохранял и людям советовал не все тратить. С Конфлюэнта и его жителей налогов, конечно, никогда не брали…

На Грациллония с грохотом нахлынула огромная волна. Он старался удержаться на поверхности. Вокруг бушевало море. Он ощущал его горечь, сквозь рев прорывались слова:

— …налог на землю…

Сколько землевладельцев разорил он, выгнал из собственных домов, отдал в рабство?

— …пятилетие…

Взимание налогов каждые пять лет, меньшее по размеру, но по воздействию худшее, потому что из-за него опустошались сундуки как ремесленников, так и торговцев, после чего они если не разорялись полностью, то неизбежно беднели…

— …в будущем году преследование по суду…

Имперский декрет, устанавливающий каждые пятнадцать лет налоги на собственность и домашнюю скотину; а у Конфлюэнта нет сведений о прежних выплатах, и, следовательно, он не мог просить о смягчении требований.

— …различные нарушения и прямые нарушения закона…

В Конфлюэнте официальных правителей не было. Старые солдаты Максима освобождались от налогов, потому что они были ветеранами, но их права на владение земельной собственностью и занятие торговлей находились под вопросом, так как последнее время они несли службу у узурпатора. Народ Иса нельзя было даже считать гражданами.

— …штрафы и другие виды наказаний… разорение, зависимость.

— …отказ от судебного преследования за материальное вознаграждение…

Кроме официальных выплат государству, взятки, причем никакой гарантии, что через несколько лет кто-нибудь об этом не пронюхает и не потребует взятки за молчание, в ином случае — угроза, что Империи станет об этом известно.

— …напоминание о том, что и дети имеют рыночную стоимость…

Грациллоний вспомнил девочку, что протянула ему через решетку руки и умоляла взять к себе.

Он вдруг почувствовал, что Апулей дергает его за щиколотку. С крыльца с ужасом смотрели на него Ровинда и дети. Толпа стала расходиться. Лесники оглядывались по сторонам.

— Грациллоний, — пробился к нему сквозь шум прибоя голос сенатора.

— Ради Бога, очнись! Ты похож на сакса, готового на убийство. Успокойся!

Грациллоний уставился на меч, который он бессознательно выхватил из ножен. Клинок тускло блестел в закатных лучах. Шум прибоя в ушах потихоньку стих. В груди застрял холодный и острый клинок.

— Слезай с лошади, входи в дом, выпей вина и успокойся, — умолял Апулей. — Он уехал, сколько можно тебе говорить. Ничего пока не случилось. Я проявил твердость, дал ему несколько вооруженных человек в качестве охраны, а то было бы еще хуже. Твои люди из Иса и так осыпали его насмешками. Приезжал он сюда не для того, чтобы собирать налоги. Мы с Корентином дали ему резкий отпор. Он, конечно, вернется. Этого мы не предотвратить не в силах, но у нас, по крайней мере, есть время. Будем апеллировать в более высокие инстанции. Потянем время. На это уйдет несколько месяцев. Пойдем же, старый друг, обсудим план действий.

Грациллоний повернулся к Руфинию.

— Поезжай вперед, — приказал он. — Скажи в Конфлюэнте, чтобы все шли к базилике — к загородному дому, ну, ты знаешь. Скоро я буду там и поговорю с ними.

Копье с львиным черепом взметнулось как знамя.

— Слушаюсь, господин, — ответил Руфиний на языке Иса. Худое лицо по-волчьи осклабилось. — За мной! — крикнул он по-галльски и поскакал впереди отряда.

— Я со своей стороны сделал все, чтобы успокоить людей, — сказал Апулей. — Тем не менее, они напуганы. Хотя… нет, некоторые в ярости. И все же в полной мере мне они доверять не могут. Я для них римлянин. У тебя это получится лучше. То, что случилось, не такая уж и неожиданность. Ты же помнишь, с самого начала мы предполагали нечто подобное. Знали, что с правительством будут проблемы.

Грациллоний смутно что-то припомнил. Позднее постарался осмыслить разговоры с аквилонским трибуном. Должного внимания он им тогда не придал: ведь в то время у него было слишком много неотложных забот.