Онлайн книга «Милая грешница»
– Но мне ты ничего не сказал об этом разговоре. – Я уже объяснял, что это было в тот день, когда я уехал из Лондона. Мне не представилось случая рассказать об этом тебе. – А о том, что вы разговаривали с ней на балу у леди, Динсмор, ты тоже не рассказал потому, что не представилось удобного случая? – Удобный случай был, но я просто забыл об этом. – Он с опаской посмотрел на нее. – Я не придал этому значения. Она приподняла бровь: – Мне следует ревновать? – Конечно, нет. Для ревности нет никаких причин. – Но она является частью твоего прошлого. – Самое важное в этом то, что все это осталось в прошлом, – решительно заявил он. – Но забыто ли это прошлое? – тихо спросила Джудит и, отвернувшись от него, принялась рассматривать полотно Фрагонара, изображающее представителей французской аристократии, резвящихся среди зелени на фоне великолепного ландшафта. Это явно была сцена, предшествующая совращению. – У тебя было много женщин, Гидеон? – Она взглянула на него. – В прошлом, конечно? Он нахмурил лоб: – Я никогда не был с Виолеттой в этом смысле. – Но ты любил ее? – В то время мне так казалось. Какое отношение имеет… – Ладно, в таком случае исключим леди Брэкстон, – небрежным тоном сказала она, пожав плечами. – А как насчет других женщин? – Других женщин? – настороженно переспросил Гидеон. – Со сколькими другими женщинами ты был? – Я неуверен… – Их было так много? – Она приподняла бровь. Он покачал головой: – Не так уж много. – Сколько же? Позволь помочь тебе. – Она повернулась к нему и сложила на груди руки. – Больше дюжины? Больше сотни? – Она широко распахнула глаза. – Не может быть, чтобы больше тысячи? – Ты говоришь глупости, – сказал он. – А ты увиливаешь от ответа. – Ладно. Больше дюжины, но меньше сотни, – сердито сказал он. – Теперь ты довольна? – Счастлива. Он уставился на нее, совершенно сбитый с толку: – Что, черт возьми, это значит? Зачем тебе это знать? – Откровенно говоря, Гидеон, не имеет значения, было ли их больше сотни или всего трое. Важен тот факт, что в твоей жизни были другие женщины до меня. До того, как мы встретились и между нами завязались определенные отношения. Даже до того, как ты узнал, что я вообще существую. Мне хотелось понять, за что именно я прощала тебя, когда прощала за все прошлые прегрешения. – Когда прощала меня за мои… – По его лицу было видно, что до него наконец дошло. – Джудит, ты все не так поняла. – Боже мой, – вздохнула она, – значит, ты меня не прощаешь? – Конечно, прощаю. – Он покачал головой. – Но ты передергиваешь мои слова. – Извини. И прости меня также и за это. – Ну уж нет. – Он шагнул к ней. – Ты несправедлива, Джудит. Ты умышленно неправильно истолковываешь мои слова. – Какой же смысл ты в них вкладывал? – спросила она более резким тоном, чем сама ожидала. – Я хотел сказать, что могу забыть о твоем прошлом… – сказал он, тщательно выбирая слова. – Ты можешь забыть о моем прошлом? – возмущенно воскликнула она. – Как это благородно с твоей стороны! – Я не назвал бы это проявлением благородства… Послушай, Джудит, я просто защищал тебя, – обиженным тоном произнес он. – Я не нуждаюсь в защите, милорд. Последние десять лет я была вдовой, а не женой. И за свое поведение мне не перед кем отчитываться, кроме себя самой. – У нее даже кулаки сжались от гнева. – Чрезвычайно трудно жить совершенно одной, не имея семьи. Никого, о ком бы ты заботилась и кто заботился бы о тебе. – И поэтому вполне понятно, что не всегда соблюдала определенные правила поведения, – торопливо добавил он. – Соблюдать определенные правила поведения? – возмутилась она. – Как соблюдал их ты? – Какая нелепость! Это совершенно другое. Ведь я… – Мужчина? – подсказала она, произнеся это слово так, как будто оно оставляло во рту неприятный привкус. – Нуда. Общество смотрит на эти вещи по-разному. – Меня не особенно беспокоит мнение общества. Меня беспокоишь ты. – Ну, в таком случае вообще не о чем беспокоиться. – Он снова шагнул к ней. – Твое прошлое… – Прощено? – Она протянула вперед руку, чтобы остановить его, и покачала головой: – Мои приключения бледнеют по сравнению с твоими, однако тебя, оказывается, не в чем упрекнуть, тогда как меня надо простить? – Нет, черт возьми, не простить. Это неправильное слово. Но я не знаю, какое слово было бы правильным. – Тебя бы больше устроило, если бы я ждала, не придешь ли ты, случайно, в мою жизнь? Сидела бы в этом доме одна? Занималась бы рукоделием и ждала? Я могла бы, конечно, заняться благотворительной деятельностью. Спасать сирот, падших женщин и тому подобное. Я могла бы приносить пользу и стать вполне приемлемой для общества. Ах, Гидеон. Ты не можешь пренебречь моим прошлым, даже если я скажу, что все, что было до тебя, ровным счетом ничего не значило. Что с тобой я бывала в постели гораздо чаще, чем со всеми остальными мужчинами, вместе взятыми. Что за последние десять лет этих других мужчин было всего трое, хотя уверена, что ты об этом уже знаешь. Но я не буду оправдываться ни за свое поведение, ни за решения, которые принимала. Я о них не жалею. – Я и не прошу тебя делать это, – тихо сказал он. – Что ты от меня хочешь? – Я не знаю, – покачала она головой. – Возможно, я прошу тебя принять меня такой, какая я есть. – Почему? – Он пристально посмотрел на нее. – Меня ведь ты не готова принять таким, какой я есть? Хочешь получить правдивый ответ, Джудит? Тогда слушай, – холодным тоном произнес он. – Я могу простить твое прошлое, пренебречь им, игнорировать его, но забыть его не могу. – Он покачал головой. – Для этого у меня не хватает силы воли. Она пожала плечами: – В таком случае нам не о чем говорить. – Нам о многом нужно поговорить. Наши отношения с самого начала строились на твоих условиях, но с меня достаточно. – Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, хотя отлично знала, что он имеет в виду. Разве Сюзанна не предупреждала ее об этом с самого начала? – Ты установила границы, определила заранее, что можно ожидать, ввела определенные правила – называй их, черт возьми, как хочешь. Со мной ты даже не советовалась, и я от них устал. – Его темные глаза сверкнули гневом. – В то время тебя это, кажется, не тревожило, – оборвала его она. – В то время нет. Но тревожит сейчас. |