Онлайн книга «Дама Тулуза»
Шесть лет. Как можно громче произносит дама Алиса: – Возблагодарим же Господа! – Аминь, – отзывается Гюи. И Симон, чуть запоздав: – Аминь. Точно камень опускается на плечи симонова брата. * * * Вот уж в ком-ком, а в недоброжелателях и врагах граф Симон никогда недостатка не ведал. Вся жизнь, почитай, в том и проходит. То один, то другой берется за непосильную задачу – загнать в гроб Симона де Монфора. Да только не выстроен еще такой гроб, куда удалось бы впихнуть Симона. Богат ростом Монфор, костью широк и обилен. И вот, когда Симон разогнал по углам врагов своих – пускай, коли не прошла еще охота, в пустом воздухе зубами клацают! – выбрался нежданно один, допрежь союзник, а ныне, по неведомой прихоти, новый враг. Выступил вперед и преградил пути Симону архиепископ Нарбоннский Арнаут, хрупкий с виду старик. – Нарбонна остается свободной, – заявил он во всеуслышанье. Симону тотчас же услужливо донесли: так, мол, и так, мессир граф, архиепископ Нарбоннский Арнаут говорит: «Нарбонна остается свободной». Симон уточнил: – «Свободной»? Под властью, что ли, мессира архиепископа? – Видимо, так, мессир граф. – Я ему покажу свободу, – зарычал Симон, не слишком, впрочем, ярясь: не испугался. – Будет ему полная свобода с оторванными яйцами… И спешно собрался в Нарбонну. Уже в седле сидел и сотня конников за спиной томилась ожиданием, когда подошел к Симону его брат Гюи. И сказал Гюи де Монфор своему властительному брату: – Возвращайтесь быстрей, мессир, ибо, сдается мне, сейчас не лучшее время, чтобы ехать в Нарбонну. Подбирая поводья, отозвался Симон удивленно: – Отчего же не время? – Оттого, что лучше вам поспешить в Иль-де-Франс, к королю, и получить в ленное держание те земли, которые вы завоевали мечом. За левым плечом Симона неподвижен знаменосец. Держит большое тяжелое знамя с золотым монфоровым львом, упирая в стремя толстое древко. Знамя висит, лев на знамени спит, завернувшись в широкие складки. Симон говорит своему брату Гюи: – Я лучше вашего знаю, что мне делать. – Разумеется, – отзывается Гюи. Покладистый младший брат графа Монфора. Однако от брата не отходит и дороги ему не освобождает. Симон говорит нетерпеливо: – Что же, по-вашему, мне уехать сейчас в Иль-де-Франс, а вам оставить эту змею, архиепископа Арнаута? Гюи молчит. Симон слегка наклоняется к нему с седла. – Брат. Гюи поднимает лицо. Симон повторяет: – Брат, да вы, никак, боитесь, что в Нарбонне я убью архиепископа Арнаута? Гюи говорит: – Да. – А что голой задницей на ежа сяду – этого не боитесь? – громко спрашивает Симон. Знаменосец шумно фыркает. А Гюи отвечает Симону без улыбки: – Нет, мессир, этого я не боюсь. – Ну так посторонитесь! – кричит Симон, выпрямляясь в седле. Гюи отходит, дает ему проехать. Неторопливо шествует конь, унося Симона к открытым настежь воротам Нарбоннского замка – тем, что обращают выходящего спиной к Тулузе. Лев на знамени чуть шевелится, просыпаясь. – Да поможет вам Бог, брат, – в спину уходящему говорит Гюи де Монфор. Симон уже не слышит его. * * * А Нарбонна и не бунтовала вовсе – выжидала, наблюдала. Старик архиепископ бушевал вовсю. Метал молнии и громы. Кричал с кафедры: – Нарбонна остается свободной! Город слушал. – Свободной! – надрывался архиепископ Арнаут. …прислушивался… – А если только Симон де Монфор посмеет прийти сюда и захватить власть в Нарбонне, то я… …обдумывал услышанное… – Я отлучу его от Церкви! – гремел Арнаут. Тут город понял, что старенький архиепископ спятил, и прислушиваться перестал. Ибо невозможно представить себе большей нелепицы, чем Симон де Монфор, отлученный от Церкви. А архиепископ Арнаут продолжал бушевать и кричать, и ногами топать, да так громко, что его даже в Риме услыхали и пальцем оттуда пригрозили. Чтобы и сам не позорился, и святую нашу мать католическую Церковь полной дурой не выставлял. А тут как раз подошел к Нарбонне Симон де Монфор и с ним сотня копейщиков да юноша-оруженосец, настороженный и грозный. Симон вошел в Нарбонну. («…Отлучу! Не сметь!..») Прошел по улицам, вверх от ворот, к дворцу виконта Нарбоннского, к кафедральному собору, к центральной площади. («…Остается свободной!..») И дальше, дальше, по улицам, по улицам, и остановился как раз перед резиденцией епископа. На пороге, дерзко глядя в лицо сурового графа, стоял старик архиепископ. Раздувался от ярости. Раскинул руки крестом, выпятил вперед чахлую грудь. – Стой, богохульник! Симон остановился, махнул двум сержантам. Те спешились, подбежали. – Откройте мне двери, – велел Симон. – Да, мессир, – отозвался один из сержантов; второй же просто кивнул. Архиепископа аккуратненько взяли за локотки, подняли и унесли. Арнаут потешно болтал в воздухе ногами – вырваться норовил. Симон без улыбки смотрел ему в спину. И юноша-оруженосец, слегка приоткрыв рот, провожал архиепископа глазами. Коней отвели на архиепископские конюшни. Бессовестно обобрали хозяйских лошадей, засыпав овса графским. И направились в резиденцию, где бесславно сгинул мятежный архиепископ Арнаут. Через час знамя Монфора развевалось над Нарбонной, а граф, его младший сын Гюи и десяток сержантов уничтожали архиепископское вино. * * * Нарбонна, не молвив худого слова, присягнула Монфору. Это было хорошо. * * * Наконец наступает время покоя. Долгий день близится к завершению, разговор перетекает с одного поучительного предмета на другой. Над Нарбонной тихо угасает день. Зима в этом году была мягкая, да и она на исходе; земля полна ожидания лета – вот-вот наступит оно после бурного взрыва цветов. Здесь зацветает всё разом, чтобы быстро отцвести, освобождая место плодам. |