Онлайн книга «Мент: Рождество по-новорусски»
|
– Ладно, замнем, – предложил Гринчук. – Да нет, вам это лучше знать, раз уж мы вместе. Программа, которая у меня здесь, – Михаил постучал себя по виску, – наткнулась на программу, которая у меня здесь… Михаил дотронулся до сердца. – Начался конфликт. Если программе убийства удавалось найти веские аргументы, я убивал. Потом мучился, но убивал. И искал аргументы против убийства. Я ведь не помнил, что со мной. Я ведь к Крысам контуженый попал. Без памяти… С заднего сидения послышался стон. Гринчук обернулся, посмотрел назад: – Приходит в себя. Давай быстрее к неотложке. Михаил молча кивнул, прибавил скорости. Машина несколько раз проскочила между другими машинами, свернула направо, подрезав «мерс», и подъехала к больнице. Подал голос мобильник Гринчука. – Да, – ответил Гринчук, отходя от машины, чтобы не мешать санитарам. Они открыли заднюю дверцу и вытащили окровавленного Егора. – У вас все нормально? – спросил Полковник. – Вашими молитвами, – ответил Гринчук. Егор застонал, санитар что-то спросил у Михаила. – Покажи ему «корочку», скажи, что мы его подобрали и будем этим делом заниматься. Мол, хулиганы, – крикнул Гринчук Михаилу. – Что вы сказали? – спросил Полковник. – Это я не вам. – Вы сейчас где? – Я сейчас в неотложке. А что? – Что вы там делаете? – Оказываю неотложную помощь, а вы что подумали? – Михаил? – Со мной Михаил. Если вас интересует Браток, то он не здесь, но с ним все в порядке, я думаю. – А… А с… Шмелем? – неуверенно спросил Полковник. – А Шмели зимой не летают. Им холодно зимой. Они зимой спят, наверное. Михаил вышел из здания клиники, снова сел за руль. – Что с Игорем Ивановичем Шмелем? – почти выкрикнул Полковник. – А что с ним может быть? Мерзнет, наверно, и ругается. * * * – Сука, – выругался Шмель. Последние двадцать минут он беспрерывно воспроизводил в слух свои весьма обширные познания в непарламентской речи. Положение было не столько опасным, сколько обидным. Просто оскорбительным. Как еще может чувствовать себя взрослый и еще час назад самоуверенный человек, которому приходится вместе со своими подчиненными лазить по глубокому январскому снегу в поисках аккумулятора для телефона. Телефон Гринчук заботливо оставил на полу, а аккумулятор, широко размахнувшись, бросил в лес. Собственно, в самих поисках ничего особого позорного не было, но делать это в одном нижнем белье было очень холодно и стыдно. Босые ноги уже начинали терять чувствительность, не смотря на то, что морозец был небольшим. Нужно было найти аккумулятор, завернутый на всякий случай добрым подполковником в полиэтиленовый пакет, позвонить своим и вызвать подмогу с транспортом и одеждой. Все три свои машины стояли с пробитыми скатами, выбитыми стеклами и сломанными двигателями. – Сука, – снова прошипел Шмель и сунул руку в сугроб. – Есть! – радостно крикнул Ветер. – Нашел! * * * – Я так полагаю, что они сейчас решили проблему со связью и приступили к решению транспортной проблемы, – закончил свою информацию Гринчук. – Еще есть вопросы? Полковник молчал. – Але, Полковник! – позвал Гринчук. – Да, Юрий Иванович. – Что делаем дальше? – Приезжайте, пожалуйста, в офис Владимира Родионыча, – после небольшой паузы сказал Полковник. – Мы вас будем ждать. Через сколько времени вы сможете приехать? – Минут через пятнадцать. Гринчук сел возле Михаила. – Значит так, Миша, давай, пока я буду беседовать с очень высоким начальством, ты съездишь в дом к Липским, возьмешь у них фотографии засранца, сколько у них есть нынешних, заедешь в ателье сделаешь сотни по две копий. Есть? Михаил кивнул. – Если кто-то станет тебе мешать – действуешь аккуратно, но эффективно. К членам семьи мы относимся с уважением и сочувствием, к охране – без жалости и сантиментов. Потом фотографии ты доставляешь своим цыганам, лично просишь барона проконтролировать. Если он начнет выделываться… – Не начнет, – улыбнулся Михаил. – Если, я говорю – если. Если он начнет выпендриваться, – скажи, что лично я приеду к нему беседовать. Лично. И он свой бизнес будет с сожалением вспоминать лет десять-пятнадцать. Понятно? – Я с ним договорюсь, – сказал спокойно Михаил. – А, ну тебе виднее. Высади меня возле дома, а Братка потом пришлешь за мной. Барон пусть свой табор пустит по городу по двум темам. Первая – пацан. Может, кто видел, хотя я сомневаюсь. Вторая тема – чужие в городе. Обособленно живут, ведут себя странно, что-то скрывают… – Похищают детей, – добавил Михаил. – Что-то типа того. Машина остановилась возле дома. Гринчук вышел, но прежде чем захлопнуть дверцу, наклонился и сказал Михаилу: – Будет время, попроси, чтобы постирали чехлы с заднего сидения. И внимательно поглядывай по сторонам. – И если через два часа вы мне не позвоните, я начинаю искать не Липского, а вас, – Михаил откозырял. – Только без жертв и особых разрушений, – напомнил Гринчук. Перед лифтом он постоял немного, собираясь с силами. Разговор, похоже, назревал нешуточный. И ровно через три минуты подтвердилось, что Гринчук умеет предсказывать будущее. Разговор действительно был нешуточный. Вначале, первую минуту разговора, Владимир Родионыч старался говорить ровно, без напряжения. Но когда на его упоминание о надругательстве над Шмелем и его людьми, Гринчук тяжело вздохнул и сказал огорченно: «Так он еще и ябеда», Владимир Родионыч взорвался. Гринчук слушал молча. Гринчук не возражал. Гринчук смотрел прямо перед собой, сидя в кресле и аккуратно сложив руки на коленях. Гринчук наклонился, поднял и вежливо подал Владимиру Родионычу «паркер», который тот бросил на пол. Гринчук даже не пытался вставить ничего, когда Владимир Родионыч перешел от выражение своего общего эмоционального состояния к описанию своего личного отношения к подполковнику милиции Гринчуку, который и подполковником-то стал случайно, и оставаться в этом звании ему осталось всего ничего… – … которые действуют по моему личному распоряжению. – закончил Владимир Родионыч. Ему явно стало легче, подумал Полковник, играющий пока в беседе роль молчаливого зрителя. – Я могу кое-что уточнить? – спросил Гринчук. |