Онлайн книга «Черное солнце»
Поселившись в том же чуме-гостинице, а попросту оставив сумку с вещами у себя в номере, Светлова отправилась на поиски. И уже через полчаса была в курсе последних событий: выяснилось, что Орефьева так же, как и Ладушкин, словно сквозь землю провалилась. Правда, скорее уж они оба провалились не как сквозь землю, а как сквозь воду, поскольку следы обоих терялись на берегу Кутозера. Именно здесь их видели в последний раз. «Прелестное место это Кутозеро, — рассуждала Светлова, стоя на берегу дивной красоты водоема. — Все тут, оказывается, исчезают без следа». — Покататься не желаете? Мужик в ушанке, отталкиваясь шестом, как венецианский гондольер, подплыл, что называется, без единого всплеска. Вот что значит искусство управления лодкой, передающееся из поколения в поколение! — Покататься? — Аня задумчиво смотрела на лодочника. Вид у гондольера был диковатый, прямо сказать, далеко не венецианский. Но «Макаров» был при ней. «А что, если? — подумала Анна. — На ловца и зверь…» Уж слишком приветлив! И это настораживает. Жителям бескрайних и малонаселенных пространств все-таки более свойственно недоброжелательное отношение к чужакам. Настоящий абориген скорее умрет от голода и гордости, чем будет улыбаться приезжему. Это тебе не какой-то там услужливый капиталист в густонаселенной и тесной Европе. Это наш гордый и мрачный человек, и смотреть на чужака исподлобья и с подозрением — его исконное свойство. «Ну и ладно, ну и ничего… Может, оно и к лучшему и стоит дать согласие на „покататься“. Как еще добраться до Ладушкина?» — подумала Светлова, вполне отдавая себе отчет, что ее просто-напросто заманивают. Но, может быть, все намного проще? Аня вспомнила разговор с водителем машины, который подвозил ее до Кутозера. После краткого экскурса в краеведение шофер, который вез Светлову сюда, сделав многозначительную паузу, помолчал и сообщил: — Однако пьют тут у нас. — Что, сильно? — Зверски! Да, возможно, что дело обстояло именно так, именно этим и объясняется радушие лодочника: желание выпить у гондольера — мотив посильнее, чем ксенофобия, то есть враждебность к чужакам. И тогда все обойдется для Ани всего-навсего расходами на спиртное. — А вы тут молодого человека, приезжего из Москвы, случайно не встречали? — поинтересовалась она у радушного гандольера. — Человека? Молодого? — Лодочник почесал затылок, то есть репу. Анне не приходилось еще видеть человека, которому бы так подходили эти слова. Не то чтобы его большая в ушанке голова напоминала этот славный овощ. А вот подходило — и все тут! — Нет, не встречал. Светловой, правда, показалось, что вид у лодочника был неубедительный какой-то. — Ну, ладно. — Она незаметно пощупала в кармане куртки пистолет и подумала про себя: «Поедем покатаемся…» * * * Все оказалось — глупее не придумаешь. Анна все ждала ловушки, нападения. Она так сосредоточилась на этом противнике, что совсем не приняла в расчет другого. Кутозеро завораживало своей красотой. Но ветер!.. На озере дул такой ледяной ветер, что Анна минут за двадцать превратилась в настоящую ледышку. — Все! Поворачиваем! — прокричала она хозяину лодки. — Тут уж не до красоты! — Анне было плевать даже на Ладушкина. — Как скажете. — Лодочник послушно развернул лодку к берегу. Уплыли они за двадцать минут недалеко, и Анна надеялась, что скоро уже снова покажутся крыши Кутозера, во всяком случае, раньше, чем она даст дуба. Он так замерзла, что казалось, она уже и слова больше сказать не сможет — так заледенели губы. Крышка от термоса, наполненная горячим янтарным чаем, которую протянул ей лодочник, явилась соблазном, от которого невозможно было отказаться И Светлова благодарно приняла ее из его рук. Отхлебнула разок, другой. Вкус показался каким-то странноватым, наверное… Но Светлова этого не распробовала. На таком ледяном ветру главным было то, что чай был обжигающе горячим. Она жадно допила мгновенно остывающий на ветру чай, и через десять минут вся обмякла, словно тряпичная кукла. После ужасного холода засыпать было так тепло и уютно. * * * Придя в себя от болевого шока, Ладушкин понял, что угодил в капкан. Если приветливо манит тропинка и двери избушки гостеприимно растворены настежь, надо быть начеку. Это закон. Не следовало забывать, ну никак не следовало забывать, что все в здешних местах есть не только рыболовы, но и охотники. Остров, на котором похититель, по всей видимости, считал себя хозяином, был, как минное поле, нашпигован капканами, капканчиками и всякого рода ловушками. Ни заборов, ни охраны. Заходи, мил человек, гостем будешь! Болевой шок — это болевой шок. Мало не покажется. Несмотря на могучее природное здоровье, Егор Ладушкин, сыщик-профессионал, вырубился… Потому что сыщик — это все-таки еще не медведь. А зверской силы капкан, предназначенный судя по всему, именно для медведя и чуть не отхвативший ему ногу, сделал свое дело. Очнулся Ладушкин от холода, потому что ночью на островах Кутозера уже здорово подмораживало. Есть сыщики, которые берут с собой пистолет и зубную щетку. Но работа в детективном агентстве приучила Ладушкина брать с собой значительно более расширенный по составу «джентльменский набор». В него входила ампула новокаина и сильное обезболивающее с антисептиком. Еще — отмычка-универсал. Нога распухла. Потом он долго возился с хитрым капканом. И освободился. Но силы покинули даже могучего Ладушкина. * * * Очнулась Светлова, откушавшая странного чайку из термоса, в каком-то темном подвале. Сверху пробивался свет. Рядом в пахнувшей плесенью темноте кто-то шевелился. Приглядевшись, Светлова увидела немолодую тетеньку с бухгалтерско-канцелярским пучочком на голове. В очках и костюмчике. — Здравствуйте, — сказала тетенька. — Давайте знакомиться. Меня зовут Яна Васильевна. Так Светлова и оказалась рядом с той, которую она намеревалась повидать. Ради кого и отправилась в это путешествие. Желали, госпожа Светлова? Пожалуйста! — Извините, Яна Васильевна, а вы случайно не в курсе.., кто же всех нас похитил? — Да кто-кто. — Яна Васильевна пожала плечами. — Ясное дело кто. Васька Вершинин. Он у нас по чужим сетям работает. Рыбу у соседей тырит. Ну и испугался, что я обнародую. Расскажу об этом вашему товарищу. Жалко мне Ваську. |