Онлайн книга «Черное солнце»
— Что?! И вам этого Ваську жалко? — Жалко. То-то и оно. Да он бы, может, и рад не воровать. Не может! Одно слово — клептоман. Вот, оказывается, что… Клептомания — народное заболевание, эпидемия в национальных масштабах. Ладно, простим. Но где же Ладушкин? Неужто Вершинин его убил?.. Или держит в каком-то другом подвале? Маловероятно. Светловой трудно было представить своего сотрудника Ладушкина поверженным. Если только дикий Вершинин и в самом деле не отправил его на тот свет с помощью какой-нибудь рогатины, с которой ходит на медведя. Но на такой случай и изобретено огнестрельное оружие, а именно — пистолет, которым Гоша Ладушкин владеет в совершенстве. Светлова не верила, что возможны обстоятельства, при которых Гоша не сумел бы им воспользоваться. * * * Охотник и рыболов Вершинин находился в некотором замешательстве. Количество персонажей, которые подлежали похищению, увеличивалось в геометрической прогрессии. Ну ладно, эту светловолосую приезжую девушку, которая разыскивает мента и Яну, Вершинин пристроил — места в подвале пока хватает. Ее хоть похищать было приятно. Но что, если следом за этими двумя появится кто-то еще? А потом еще и еще? Старую истину о том, что более всего следует опасаться вещей, которые лучше не начинать, потому что дальше все развивается по принципу снежного кома, охотник и рыболов Вершинин вспомнил слишком поздно. То, что Вершинин занимался браконьерством, было тьфу. Наплевать и забыть. В России закона не боятся. А вот чего следует опасаться, так это своего ближнего, который вершит свой собственный закон, по-своему разуму, прихоти и усмотрению. И вот тут охотника и рыболова Вершинина могли поджидать крупные неприятности. Не то беда, что приезжий мент — а именно в эту категорию зачислил, и не без оснований, охотник и рыболов Гошу Ладушкина — привлечет его к ответственности. А то, что при этом откроются его художества по ограблению и экспроприации содержимого сетей и капканов, принадлежащих родным кутозерчанам. И тогда самосуда Вершинину не избежать. Был человек — и нету. Полуостров в этом смысле крайне удобен. Тут и живых-то людей порой не сыщешь, не то что мертвых… Вон в Красной Щели — прелестное, кстати, название — самолеты уже сколько времени не летают. Керосина нет. А ведь там люди живут. Живут в этой Щели Красной. Что с ними стало? Одичали, перемерли, приспособились к дикой природе, «мауглизировались»? Кто знает. Кого спрашивать? Все равно не получишь ответа. В этом смысле ничего, никаких новостей — с прошлого столетия. А открыть вершининские художества приезжий мент мог запросто — с помощью Яны Васильевны. Ей и в чашу с водой глядеть не надо — без нее все видит. Другое дело, что сама она помалкивает. Не дура. То есть про наводнение в Южной Америке — это она запросто расскажет, поделится с народом впечатлениями. А вот кто рыбу вынимает из чужих сетей, про это — молчок. Ясновидеть — это ведь тоже нужно с умом, избирательно. Но приезжий мент ее, конечно, сначала расколет. Потом привлечет к ответственности Вершинина. Тот заплатит штраф и чуток посидит в кутузке. А вот когда выйдет, осиновый кол ему в зад — это самая наименьшая неприятность, которая его ждет. А выход какой? Выход один. Чтобы предотвратить все эти неприятности, Яну нужно похитить. Припрятать на время. Ну, не убирать — нет! За это, как и за рыбу, можно схлопотать от своих же. А припрятать на время — это мысль. Мент подождет-подождет да и уедет восвояси. Вот такой у охотника и рыболова Вершинина был расчет. * * * Наступление утра можно было угадать по тонкой полоске серого цвета, забрезжившей сквозь крышку, закрывающую вход в подпол, — она была сколочена из толстых, тяжелых, грубых досок. «Эх, Светлова, горе-детектив». — Аня безнадежно подергала толстые тяжелые доски. Яна Васильевна, сидевшая дотоле тихо в уголке, встрепенулась вдруг, как птица, с которой сняли колпачок. Завертела нервно головой. И забормотала: — Солнце, солнце… — Какое там солнце! — Светлова хмуро смотрела на серые полоски света над головой. — Солнце. — Я бы все-таки этого не утверждала. — Вижу, вижу! — повторяла Орефьева. — А я ничего не вижу! — тяжело вздохнула Светлова. — Вижу солнце.., много солнца.., оно больно их жжет.., гонит на камни.., воды им не хватает, воды.., умирают без воды… — Да что это с вами, Яна Васильевна? — Вяжу, вижу, все вижу. — Ну, понятно. С вами все ясно, — опять вздохнула Анна. — Слышали, знаем. «Высоко сижу — далеко гляжу» — фольклор умалишенных. — Ужасное солнце.., черное солнце.., жжет, жжет… — Что вы все-таки видите-то, Яна Васильевна? Поточнее нельзя ли? — поинтересовалась Светлова, больше от скуки, чем от действительного интереса. — Солнце.., остров.., камни… Солнце жжет нестерпимо… Черепахи… Мужчина с женщиной спасают… — Ну, этак и я — закрою глаза и что-нибудь увижу, представляя. Насочинять можно все, что угодно. А как проверить? Но Яна Васильевна Аню будто и не замечала. Она впилась слепым невидящим взглядом в темноту и продолжила бормотать: — Ужасное солнце.., черное солнце… И Светлова вдруг пристыженно притихла. Ведь предсказала Орефьева смерть Полоцухина! И он действительно умер. И притом в точно назначенный ею срок. Состояние, в котором находилась эта женщина, действительно можно было охарактеризовать как транс. Но что Яна видела в этом своем трансе? Какой-то остров в каком-то океане. «Мимо острова Буяна в царство славного Салтана». Что там, на этом острове, все-таки происходит? Аня попыталась представить. Связать разрозненные слова ясновидящей Яны в единую картинку. Какой-то остров был заполнен огромными черепахами. Пресмыкающиеся давили друг друга, налезали друг на друга тяжелыми панцирями. Солнце нагревало каменистый остров. Камни были раскалены, и черепахи, которые уползли далеко от воды, умирали. И уже не могли вернуться к воде — путь им преграждали другие. Черепахи умирали и поджаривались на палящем ужасном солнце. Аня поежилась… А вдруг все это правда? И все, о чем Яна бормочет, где-то в данный момент происходит? И Яна это на расстоянии видит?! |