Онлайн книга «Черное солнце»
В сочетании с грозой — зрелище феерическое! Разразившаяся по дороге из Берлина в Амстердам гроза заставила даже водителя большегрузного рефрижератора, всю дорогу ехавшего параллельно, спрятать высунутую из окна ногу в белоснежном — по-немецки! — носочке. Видно было, что идеальные дороги вообще расслабили европейских дальнобойщиков донельзя. Чего они только не делали! Разве что не спали и не читали за рулем. Самый забавный из них ехал, пока не начался дождь, вот так — высунув из окна машины ногу. «Да, это тебе не родная сторона, — думала Светлова, — где, подпрыгивая и дребезжа на бетонке, надо все время сидеть, вцепившись в руль, и, не отрываясь, вглядываться в дорогу, ожидая какой-нибудь гадости-сюрприза… Или подвоха…» «Ожидание подвоха — вообще отличительная сторона нашей жизни», — с грустью думала Аня. Ну, нельзя у нас двигаться по жизни вот так, безмятежно пошевеливая пальчиками в белоснежном носочке… Впрочем, Гецы вот уехали… И оказалось, что и тут-, в Европе, расслабляться никак нельзя… Но, может быть, их просто что-то догнало? Смерть вдогонку? Или нет? * * * — У вас есть зонт? — волновалась Инна Гец. — Увы… — Аня вздохнула, и не столько по причине зонта, сколько по поводу своих невеселых мыслей. — Плохо! В Амстердаме всегда дождь. Сколько я там ни бывала, всегда. * * * Но как раз в Амстердаме на этот раз дождя не было. По дороге бушевала гроза, а над городом висела теплая нагретая дымка. — У меня тут живет хороший приятель, — предупредила Гец. — Он нам поможет сориентироваться. Хорошо говорит по-русски. У него жена была из СНГ. Неудачный брак, но — ирония судьбы — без русских он с той поры не может… Чем-то мы его заразили. И Аня быстро поняла чем. В промежутках между краткими экскурсами в историю своего города и рассказа о достопримечательностях Иннин приятель, Карл, успел поведать о своей полной бурных событий жизни. Например, о каком-то крутом бизнесе, в котором ему довелось участвовать. Намекал на не менее крутые связи. Фразы «мы с Володей Гусинским.., мы с Борей Березовским…» сыпались как из рога изобилия! «Но потом я решил уйти из бизнеса…» Словом, вместо скромной голландской сдержанности Карл — как в том анекдоте — «растопыривал пальцы» и изображал из себя крутого бизнесмена, не хуже какого-нибудь подвыпившего москвича. Все это очень противоречило образу «типичного голландца», который сам Карл обрисовал так: — Знаете, мы, голландцы, живем в тисках своей религии. Протестанты! Это значит, что нужно много работать и мало тратить. Считается, купил «Мерседес» — дьявол уже близко! — Карл, не отвлекайся! — прервала его словесный поток Инна. — У нас важное дело! — О! — Карл мельком взглянул на адрес, списанный Светловой с обгоревшего конверта. — Это домбаржа. Очень изысканное место! * * * Домики-баржи, которыми были уставлены тесно, один к одному, каналы Амстердама, придавали городу удивительное очарование. Баржу Марион Крам они отыскали быстро, ловко лавируя на крошечной Инниной машинке, идеально подходящей для тесноты амстердамских улиц. Но им никто не открыл — скромный домик-баржа не подавал признаков жизни. Зато на соседней кто-то упражнялся на саксофоне. Они долго пытались привлечь к себе внимание. Наконец этот «кто-то» недовольно прервал свои занятия. И, оказавшись при ближайшем рассмотрении довольно мрачным молодым человеком, хмуро ответил, что не интересуется жизнью своих соседей и потому полезным быть никак не может. — Знаете, творческие люди, особенно музыканты, именно потому и выбирают баржи, чтобы им никто не мешал и они никому не мешали; выбирают такое жилье именно из-за уединенности… — извиняющимся тоном попытался объяснить свою нелюбезность саксофонист. — Понимаю! — Аня кивнула. И вправду, мрачно-тоскливый его взгляд явно давал понять: «Уже и тут достали! С суши на воду перебрался — и тут покоя не дают!» Саксофонист — понятно. Но почему такое место для жительства выбрала та, которую они намеревались проведать? Вряд ли они узнают об этом, не повидав ее. — Может быть, она уехала и скоро вернется? — Может быть. Но вечером, когда они, погуляв по городу, вернулись к дому-барже, им опять никто не открыл. На следующий день повторилась та же история. Кратко посовещавшись, они решили, что ждать далее не имеет смысла. — Может быть, хозяйка в отпуске. Все-таки сейчас летнее время… — Возможно. — Я буду следить и, как только она появится дома, дам вам знать, — пообещал на прощание Карл. И Аня с Инной Гец отправились обратно в Берлин. * * * Ночью город Амстердам освобождался от грязи. А поскольку большую часть его площади занимали каналы, то очиститься для города — означало поменять в них воду… Лозунг «Чисто не там, где убирают, а там, где не мусорят!» не казался голландцам убедительным. Они предпочитали просто как следует убираться. Город же предпочитал не следить за своими многочисленными вольнолюбивыми гостями и не омрачать их пребывание окриками «Не мусорить!», штрафами и контролем… Завсегдатаи его кафе-шопов вольны были делать все, что заблагорассудится, или почти все. Но ночью городу нужно было привести себя в порядок перед новым днем. И его многочисленные шлюзы работали изо всех сил, перегоняя воду каналов, замусоренную и застоявшуюся, в море, набирая вместо нее свежую, чистую, морскую. Вода опускалась и поднималась, унося с собой следы дневных городских происшествий. В эту ночь темная, почти черная ее масса тащила за собой в открытое море тело моложавой светловолосой женщины. Возраст неопределенный. На вид не старая. Но, как известно, моложавость — лишь маска молодости. Впрочем, о ее лице судить было трудно: страшным, просто зверским ударом оно было превращено в кровавое месиво. К тыльной стороне сжатой в кулак ладони прилипли остатки раскрошенного крекера. От трупа, несмотря на пребывание в воде, исходил слабый, едва уловимый, но все-таки ощутимый запах миндаля. Женщина, судя по всему, следила за собой при жизни. Была ухоженная: на руках сохранился аккуратный маникюр. * * * Звонок Карла настиг Анну, едва она переступила порог своей московской квартиры. — Есть новости! — сообщил он с места в карьер. |