Онлайн книга «Черное солнце»
— Могу только попробовать представить. — Попробуйте! Все равно не получится, пока на себе не испытаете! Вот именно так мы с Геной и работали — до изнеможения, до сверхусталости. Я все время давала уроки музыки. Гена — в клинике. У него был безупречный немецкий, квалификация вне всяких сомнений, даже малейших… И вот, когда он уже почти достиг того, о чем мечтал… Когда уже занял в клинике настоящую должность и стал высокооплачиваемым — даже по здешним меркам! — специалистом…. Когда мы подумали — все, наконец-то мы выбрались из дерьма! Вот тогда-то все это и случилось. — Что именно, Инна? — По-моему, все началось с того, что его посетила эта женщина. — Какая женщина, Инна? — Понятия не имею! — Ничего себе информация! — Я, разумеется, тоже попыталась это выяснить. «Кто это?» — спросила я Геннадия в тот день. Вполне естественный вопрос, когда видишь незнакомую женщину, выходящую из твоего дома, не так ли? — Согласна. — Но Гена только улыбнулся… Знаете, натянуто так… Словно хотел успокоить: ну, не волнуйся, мол. — Неужели ничего не сказал? — Сказал только: «Гостья из прошлого. Не о чем тревожиться. Мы ее больше не увидим». К вечеру он почувствовал себя плохо. Он умирал три дня. Первый еще был в сознании, но говорил уже с трудом. Обратите внимание, он почти сразу же, как заболел, отдал необходимые распоряжения насчет своих похорон. Чтобы я перевезла его на родину. Словно определенно знал, что не выздоровеет! Я тогда почему-то сразу подумала, что это как-то связано с тем давешним визитом. — А… — Аня замялась. — С мужем об этой женщине вам еще удалось поговорить? — Да. Ведь все-таки его смерть произошла… В общем, это случилось не мгновенно. Помню, я все выспрашивала его, повторяя как заведенная, в нервном шоке: «Она тебя отравила? Отравила?» — И что же? Ваш муж что-нибудь ответил на это? — Да. Он сказал мне: «Исключено. Я ни на секунду, пока она была в доме, не упускал ее из поля зрения…» — Именно так и сказал? — Да. — И вы все равно думаете, что она его отравила? — Да нет… Не думаю. Как бы она могла это сделать? Насколько я поняла, ее визит был очень кратким. Они не пили и не ели. Судя по всему, муж не предложил ей даже выпить. Не могла она его отравить! Ума не приложу, что случилось! Что она с ним сделала? Но что она с ним что-то сделала — в этом я уверена на сто процентов. Пока Аня и Гец разговаривали, машина между тем съехала с автобана и покатила среди желтеющих полей, по столь же идеально ровной, без изъянов, как и автобан, проселочной дороге. — Так что же все-таки с вашим первым предположением — насчет отравления? Его кто-нибудь проверял? — Знаете, здесь полиция работает крайне тщательно… И вообще — знает свое дело. Не было зафиксировано никаких признаков отравления. Но его болезнь! Аня, голубушка, это выглядело как библейское наказание… Температура, озноб, лихорадка…. На третий день отказали почки… «Что она сделала с тобой?» — кричала я. «Я не знаю, — сказал он. — Если только…» Инна замолчала. — Если только — что? — спросила Аня. — Это были его последние слова, которые он смог произнести, пока был в сознании. Он не закончил фразы. Гене было всего сорок пять лет… — Я сожалею, Инна… — Диагноз — Микки! — Да?.. Это удивительно. — Еще бы! Мы ведь живем не в глухомани какой-нибудь, сами понимаете, а Микки — не заразный суслик… Это исключается. Линибург — стерильный город, а человек умирает. — Непостижимо! — В стерильной цивилизованной среде! Да, на ровном месте, ни с того ни с сего… Инна остановила машину возле своего дома. — Если не считать появления гостьи… — уточнила Светлова. — Да… — Вам удалось ее рассмотреть? — спросила Аня. — В светлой.., почти белой куртке с капюшоном…. Довольно бесформенной… Словом, толком я ее и не видела… Только со спины, когда она уже вышла из наших дверей и уходила по улице… Вон туда… И Инна Гец показала рукой вдоль тихой, нарядной, словно «пряничной», улицы Линибурга. * * * Аня раздвинула тяжелые шторы в домашнем кабинете врача Геннадия Геца и стала бродить по комнате, рассматривая книги, картины, бумаги на столе… Во всем здесь чувствовалась благоприобретенная немецкая точность и любовь к порядку, супераккуратность, что ли. Светлова заглянула в темное нутро камина и поняла, почему Инна Петровна так настоятельно подчеркивала, что она ни разу со дня смерти мужа не разводила здесь огонь… Среди хлопьев пепла были различимы какие-то обгоревшие листки… И Анна сделала все так, как советовал ей делать друг, капитан Дубовиков, обучивший ее когда-то из сострадания к юношескому дилетантизму нехитрым криминалистическим приемам. Впрочем, особого искусства тут и не понадобилось. Конверт, который швырнули в камин, когда огонь уже, по всей видимости, погас, почти не обгорел. Может быть, его бросили в пламя потом — вдогонку письму? Оно сгорело, а конверт не успел, не хватило огня… Конверт был цел. Но пуст. И он был из Амстердама, помеченный датой — кануном смерти Геца. Разумеется, Инна могла бы и сама извлечь его из камина. Но, очевидно, поначалу, когда на нее свалилось неожиданное горе и хлопоты о похоронах, ей было не до того. А потом, отойдя от первого шока, она после долгих размышлений и сомнений все же решила заказать расследование. Стало быть, все должно быть честь по чести… Как это обычно бывает: «Вы ничего не трогали на месте преступления?» — "Что вы, что вы! Мы в курсе… Мы — ничего, все как было, так и осталось". Кроме этого конверта и рассказа Инны Петровны о визите некоей странной дамы в белой куртке — больше ничего. Дама в белом… Считай, женщина в белом! Просто Уилки Коллинз, да и только! Так вот, кроме этого визита и конверта, собственно говоря, больше никаких зацепок. Но конверт — с адресом. И, значит, есть куда двигаться. Возможно, адрес не имеет никакого отношения к смерти Геннадия Геца. А возможно… В любом случае, не побывать в Амстердаме, имея шенгенскую визу, невозможно. * * * Аня вышла на ночную улицу Линибурга подышать. |