Онлайн книга «Черное солнце»
Incubo по латыни означает «покоюсь». Вирус, заразивший Николаева, Геца, Фокину и Полоцухина, «покоился» в их организме много лет. Это вполне вероятный вариант поведения некоторых вирусов. Потом его разбудила солнечная активность. И тогда настигнутая странной болезнью Аля Фокина продает доставшийся ей в наследство родительский дом и на вырученные деньги отправляется в свое печальное «турне», чтобы навестить — возможных! — товарищей по несчастью. Incubo — покоюсь… А инкубационный период — это скрытый период работы вируса — до того момента, когда проявляются первые явные признаки заболевания. Возможно, у этого вируса из Октябрьского-27 он составлял именно сорок-пятьдесят дней. Именно столько времени понадобилось проснувшемуся от солнечного удара вирусу, чтобы убить свои жертвы с разницей в неделю-другую. С учетом индивидуальной реакции организма на заболевание: один сопротивлялся дольше, другой меньше. Итак… Вирус просыпался, начинал свою «работу» — и заканчивал ее в положенный ему срок. Но не превышающий двух месяцев. А то, что именно в это время Фокина навестила всех погибших, — это всего лишь случайность. Вирус убил всех.., кроме Марион Крам. Итак, Аля Фокина не убивала Крам. Но ее убила, по свидетельствам очевидцев, все-таки женщина. Еще одна пострадавшая от вируса жертва? Но вирус избирателен: его жертвами становятся мужчины. Кроме того, список возможных жертв вируса исчерпан: больше нет никого, кто имел тогда в Октябрьском-27 доступ к лаборатории. Тогда какой у преступницы был мотив? Непонятно. Но зато мотив, и очевидный, есть у Тегишева. Так же, как у него, есть этот мотив и у его дочери Юлсу. * * * Как же получилось, что Аня все-таки добралась до «версии Юлсу»? Сначала от жизнерадостной Насти Козловой она случайно узнает о девочке, отчисленной из Милфилда за склонность к анорексии. Но нужно было поистине озарение, чтобы догадаться, что именно эта девочка сделала почти мгновенную и блестящую карьеру в модельном бизнесе! И что тощий «гусенок», Юля, дочь Тегишева, и блистательная Юлсу, звезда подиума, — это один и тот же человек. Генерал сам открыл это Ане: не удержался, похвалился дочерью. По неведению? Теперь Юлсу Тегишева тихо угасает в парижской больнице от анорексии. Почему, кстати, генерал, который пылинки сдувал с дочери, ничего не замечал? И он, и московский эскулап? Ведь все-таки ее наблюдал врач. Очевидно, слишком разительны были различия в реалиях ее двойной жизни. Русские дети, выросшие на Западе, как бы попадают в зазор между тамошним образом жизни и здешним. В Милфилде любая наставница-воспитательница с первого взгляда различит малейшие признаки анорексии: как цербер, она постоянно начеку. Потому что сытое западное общество знает, как опасна эта болезнь. А в России, где многие десятилетия существовала только одна проблема, как вдоволь поесть, такое вряд ли в голову кому придет. Столько поколений были счастливы ухватить батон колбасы, умирая от голода! И дикой показалась бы идея добровольного отказа от пищи. Взрослые будут подозревать подростка в чем угодно — в употреблении наркотиков, токсикомании, потому что так принято. Быть бдительным, следить и подозревать в этих грехах — сколько угодно, но только не в анорексии. Другое дело Запад. Вот, скажем, что писала «Дэйли мэйл»: стоило солистке «Спайс герл» Виктории Адаме потерять несколько килограммов, как ее тут же переименовали в Скелет Спайс вместо Пош Спайс (Шикарная)! И обвинили в том, что Виктория дурно влияет на молодежь, внушая мысль, что иметь на теле немного жирка — это чуть ли не преступление. Обвинение нешуточное! Это понятно, хотя тут же Виктория стала публично оправдываться, утверждая, что у нее нормальный вес. Она даже обнародовала свое меню! На завтрак — две чашки каши. Ленч — два окорочка с овощами, и на ужин — фирменное мамино блюдо. Потому что там с такими вещами не шутят. Если какой-нибудь девчонке взбредет в голову, что она должна, как милашка Виктория, худеть, а потом все это кончится болезнью, а не дай бог, и смертью, на репутации звезды это пятно. А наши звезды объясняют всем, как нужно худеть, и публично гордятся сброшенными килограммами. Что ж, другая жизнь! * * * В больничной палате, перебивая запах лекарств, пахло розами. Тяжелые, роскошные, темно-красные — они стояли прямо на полу в огромной вазе. «От генерала, наверное…» — подумала Светлова, Юлсу лежала, закрыв глаза и вытянув руки поверх одеяла. Похожая на ребенка сейчас более, чем обычно. Бедного, страдающего ребенка. Когда Анна вошла, у нее чуть затрепетали веки. А как же девочка вздрогнула, когда Анна впервые упомянула при ней о Марион Крам и ее наследстве! Светлова-то думала тогда, что это «доверчивый ребенок», из которого она, мучаясь совестью, пыталась беззастенчиво вытянуть информацию. В то время как все было наоборот — ребенок вытягивал информацию из нее! Словно прочитав Анины мысли, Юлсу открыла глаза: — Нет! Я вас не боялась. Да и не боюсь. Я вообще теперь очень спокойна. — Да? — Да! Я решила еще тогда, в Амстердаме, в доме у Крам, что я буду очень спокойная… Потому что должна была сделать все, чтобы не потерять Эмерика. Если даже для этого надо будет убить… * * * Приехав в Амстердам, чтобы поговорить с этой ужасной шантажисткой, Юлсу увидела, как в дом к Марион Крам заходит какая-то женщина… В белой куртке с капюшоном. Запоминающаяся деталь? Незабываемый наряд — для случайного очевидца! И Юлсу поступила просто: подобрала в магазине похожую. И когда отправилась к Крам для разговора, надела эту куртку. Теперь, если кто-то и заметил ее, возникала бы неизбежная путаница. Кто это ?Да та, что была у Крам в гостях накануне. И вернулась снова?.. Конечно, Юлсу не отрицает, что намеренно взяла с собой пистолет из отцовского кабинета. Но это вовсе не значит, что она сразу решила убить эту женщину. Нет! Сначала девушка хотела с ней только поговорить. Попросить, даже, может быть, умолить оставить в покое ее отца. Марион показалась ей вначале очень даже милой: она как раз кормила уточек, когда Юлсу позвонила в дверь. Отряхивая с ладоней крошки, Крам гостеприимно пригласила ее в дом. |