Онлайн книга «Чертова баба»
— Что именно дает фантастический результат? — Я вам сейчас все объясню… Представьте… То же самое делали два француза… — Вот как? — Да. Они делали это с насекомыми. — То есть? — Светлова закашлялась. — Да… представьте себе. — Честно говоря, не представляю. — Ну, как бы вам объяснить… — Уж попробуйте… Что же они все-таки делали? — осторожно поинтересовалась Аня. — Эти два француза? — О, по сути дела, ничего особенного… Они просто снимали. Постоянная съемка в течение трех с лишним лет. — Ах, вот что! — Понимаете… Они выбрали луг где-то у себя в Авероне… Ну, просто рядом со своим домом… И просто изо дня в день… Получился увлекательный фильм! Когда я его посмотрел, тоже задумал что-то в этом роде… Ну, например, фильм «Хроника одной жизни». Как она просыпается, ест, порхает… — Вот эта… в пеньюаре? — Ах… ну что делать? Люди… они только мешают природе. Знаете, есть теория, что Земля — это живое существо, а люди на ней ну вроде паразитов… лишние! В общем, мне кажется, эта теория все и объясняет. Природа прекрасна, а люди — лишние. — Вот как? — Я дал ей имя. — А что же у нее его не было? Орнитолог застенчиво улыбнулся. — Для меня она Тина. Я так ее назвал, потому что она поет: тень-тина… тень-тина… Понимаете? — Не совсем все-таки… Вот эта в пеньюаре? Поет?! — Ну, я же говорю вам: человек — он почти всегда лишний! Вот французы, они снимали насекомых, живущих среди травы на обыкновенном дугу. А оказалось, это просто Вселенная! Эти букашки, которые гибнут мириадами под башмаками когда человек шагает по лугу… Оказалось, у каждой свой характер. Гусеницы, например, очень пугливы. Когда француз кинооператор чихнул, с одной из гусениц случилась настоящая истерика. Понимаете, камера просто снимает, как мотылек взлетает со стебелька, а ты понимаешь, что этот мотылек — личность, единственная в своем роде. Так же и мои объекты… Моя Тина, например… За время съемок я понял: эта скромная особа — настоящая актриса! — Неужели? — А человек… Он только заслоняет прекрасное. Заслоняет моих, как вы изволили выразиться, соседок… Вы знаете, что в мире их насчитывается около сорока шести видов? — Сколько-сколько? — Да-да! Они есть и в Африке, и в Мексике, У нас в стране их около четырнадцати видов: хохлатая, московка, гаичка, лазоревка… — Лазоревка? — Ну да, синица лазоревка. — Вот оно что… Только теперь рядом с пышной дамой Анна разглядела на снимке небольшую птичку, сидящую на перилах балкона. — Так Тина — это синица? — А я вам о чем говорю?! Светлова поняла, что безудержно краснеет под слоем своего чудовищного макияжа от сознания своей не менее чудовищной глупости. — Так что же, эта соседка в пеньюаре — просто попадает в кадр? — Попадает?! Да она просто лезет — загораживает Тину! Тиночка прыгает по перилам балкона, крошечки клюет, тенькает, поет, а эта корова… тут как тут! — Значит, вы снимаете птиц? — Ну да… — Не женщин в пеньюарах? — Ну, я же сказал вам, Аня, я орнитолог. У Светловой под толстым слоем макияжа безудержно зачесался нос. Подумала: "Попроситься в ванную и умыться, что ли? Человек честно сказал, что наблюдает за птицами, орнитолог. А я?! Ну, просто жуткую нечеловеческую проницательность проявила! Вот она, типичная самонадеянность сыщика… Вообще, как только начинаешь воображать, что видишь людей насквозь, — закрывай контору. Как я тогда подумала? «У него был вид человека, который трудится над научной монографией… А на самом деле тайком перелистывает порнографический журнал!» Да уж… Видно, не всегда и не во всем нужно видеть потайное дно. У него был вид человека, который трудится над научной монографией, потому что он действительно над ней трудится. А ладошки вспотели… Потому что Тина, наверное, в клювике червяка принесла. Для этой «вселенной» это и есть главное событие". — Значит, вы так и снимаете изо дня в день? — Да. — Давно? Комаров пожал плечами: — Ну, прилично… — Месяц? Два? «Может, даже с лета? — с надеждой подумала Аня. — Соседка в пеньюаре ведь не зимой же так — в неглиже — по балкону разгуливает!» — Что вы — месяц-два… Дольше! Значительно дольше. Ну, не столько, правда, сколько французы. Но уже года полтора снимаю. Как тут поселился… Увидел этих синиц — у них тут гнездо рядом — и решил: это то, что нужно! Нашел спонсора для своего будущего фильма. Эта иностранная фирма производит птичий корм. И подумал: если они, французы эти, там, в Авероне, рядом с домом… То и я рядом с домом, в Катове. Жизнь нашей синицы лазоревки ведь еще, по сути, не воспета, не проанализирована. — Да, — вздохнула Светлова. — Просто беда… — А я хочу, чтобы фильм так и назывался «Тика. Хроника одной жизни». — А можно посмотреть то, что вы уже отсняли? — робко попросила Светлова, у которой при слове «хроника» проснулись неясные надежды на чудо. — Все посмотреть? — обрадовался орнитолог. — Да нет. Если можно, не все… Меня интересует определенная дата. Светлова назвала день, месяц и год. Те самые, когда пропал журналист Максим Селиверстов и когда он должен был брать интервью у Погребижской. Комаров принялся искать пленку, а Светлова с замиранием сердца ждала. Неужели ей не повезет?! Да или нет? Ей повезло. Съемки в тот день велись. И синичка Тина, проводящая возле жилья Погребижской — к радости Светловой! — немало времени, прыгала по веткам. А орнитолог Комаров прилежно ее снимал. Вот синица уселась на забор дома Погребижской. И благодаря этому Светлова увидела, как к этому дому подъехала машина и из нее вышел молодой человек. Светлова уже очень хорошо знала его по фотографиям. Звали молодого человека Максим Селиверстов. И Анна видела — поверх Тининых перышек! — как он на заднем плане в кадре идет к дому… Увы, в это время Тина улетела. Камера проводила прощальным взглядом ее полет. — А это кто? — вдруг спросила Светлова у орнитолога, просто впиваясь взглядом в последние кадры. — Это? — Да! |