Онлайн книга «Псы Вавилона»
|
– Раз вы все знаете, зачем спрашиваете? – Не наглей, папаша, не наглей!.. Отвечай, когда тебе задают вопросы. Всесвятский пожал плечами: – Мне нечего добавить к тому, что вы уже знаете. – Нечего? Мило! Может быть, я сумею тебе подсказать. Ты – связник контрреволюционно-шпионской, вредительской организации. Приехал в Соцгород с целью организовать несколько диверсий на промышленном гиганте. Разве не так? – Ничего подобного. Вы меня с кем-то путаете. – Смотри сюда, папаша! – вдруг заорал молодец. – Хватит придуриваться! Ты что же, считаешь, тут олухи сидят?! А содержимое твоего чемоданчика? Его-то ты как объяснишь? Вот, подкова… Начнем с нее. Для чего тебе она? Ты разве конюх? – На счастье. – Так. Думаешь, я полный идиот?! Такими подковами в Гражданскую поезда под откос пускали. Идем дальше. Вот свечи. Они-то тебе на кой?.. – Дорогу освещать. – К светлому будущему? Молодец! Находчивый! Если пару свечей бросить в бак с горючим, двигатель внутреннего сгорания будет остановлен! Что еще имеется в этом адском чемоданчике? – Молодец стал рыться в саквояже Всесвятского. Потом бесцеремонно вывалил его содержимое на стол. – Деревянный молоток, в народе запросто называемый киянкой, а к нему деревянные же колья. Поясни? – А для палатки, – не растерялся Всесвятский. – Где же сама палатка? – Украли в дороге. – Понятненько. Набор хирургических инструментов. Скальпели, ланцеты, ножницы, зажимы… Ты что же, ко всему прочему еще и доктор? – Обладаю некоторыми познаниями. Приходится много передвигаться, а в дороге мало ли что может случиться. – Ну вот, ты и проговорился. Передвигается он много! Куда? С какой целью? Диверсии организовывать?! – О чем вы говорите? – Я знаю, о чем! Бороду, видишь ты, отрастил! За бродягу сойти хочешь? Сотрудник краеведческого музея! А сбрить бороду да подстричь, глядишь, и проявится белогвардейское мурло. И имя твое вовсе не Всесвятский. – Но позвольте! – Что тебе позволить, что?! Вредительством заниматься?! В тот момент, когда степень допроса, казалось, начала достигать высшей точки накала, дверь кабинета отворилась и на пороге возник человек в полувоенной форме без знаков различия: добротном френче защитного цвета, таких же бриджах, заправленных в щегольские хромовые сапожки. Это был Александр Кириллович Шахов собственной персоной. – Что тут за шум, Василий Иванович? – поинтересовался Шахов и с интересом взглянул на Всесвятского. – Веду допрос задержанного, – сообщил молодец с двумя кубарями в петлицах. – Весьма подозрительная личность. Скорее всего связной белогвардейской террористической организации. Все за это говорит… – Оставьте нас вдвоем, Василий Иванович. – То есть как? – Выполняйте, лейтенант! Молодец нехотя поднялся и направился к двери. У самого порога он оглянулся, словно хотел что-то сказать, но лишь странная двусмысленная улыбка скользнула по его губам. Шахов уселся на стул напротив Всесвятского, отодвинул в сторону лампу. – А я ведь сразу вас узнал, Николай Николаевич, – весело сообщил он. – Не имею чести… – Да как же!.. Ведь мы с вами встречались. Я, конечно, тогда был несколько моложе. Попробуйте вспомнить. Теперь свет лампы падал так, что лицо Шахова было освещено хоть и четко, но чересчур контрастно. Одна его половина выступала ярко и отчетливо, другая, наоборот, находилась в тени, так что черты лица выглядели несколько гротесково. – Лампу, пожалуйста, передвиньте, – попросил Всесвятский. Шахов исполнил пожелание и тотчас принял свой обычный вид. – Что-то такое припоминаю, – неуверенно произнес Всесвятский. – Крым, двадцатый год? – Нет. – Воронеж, двадцать шестой? – Опять не угадали. Не буду вас больше мучить. Помните гимназиста? Хутор Мертвячья балка… Археологическая экспедиция…. – Саша?! – Именно, Николай Николаевич. – Не может быть! Я считал, что вы погибли. Наводил справки. Сказали: вся семья уничтожена. – Нет, во время бандитского налета убили только моих родителей. – Помню телеграмму. Но считал: вы сгинули в годы Гражданской войны. К счастью, нет. Я рад… Просто-таки очень… – И у меня такое же чувство. Но что вас привело в наш город? Вообще, довольно невероятная встреча. Допрос… Этот кабинет… Мой помощник обвиняет вас в контрреволюции. Как все понимать? – Недоразумение, исключительно недоразумение. Прибыл в Соцгород в командировку. – Но что делать здесь археологу? – Я нынче сотрудник краеведческого музея. – Ну да ладно. Не буду лезть в душу. Хотелось бы пообщаться в более располагающей обстановке, чем эта темница. Вы, собственно, где остановились? – У знакомых. – В каком районе? – Кажется, он называется Шанхаем. – На Шанхае?! Почему именно там? – Так сложились обстоятельства. Гостиница для меня дороговата… К тому же длительное время не видел друзей, приехал, они предложили остаться. – Но Шанхай пользуется дурной славой… А у нас как вы очутились? – Можете себе представить, вышел под вечер на улицу, решил, знаете ли, прогуляться. Тут два хлопца хвать меня под белы ручки… – Да, на Шанхае проводилась облава. Уголовный элемент совсем распоясался… – Возможно. Не понимаю только, меня-то арестовали на каком основании? Документы в порядке, на уголовника я как будто не похож. Да ведь меня и не в уголовщине обвиняют, а в гораздо более тяжком преступлении. Ваш подчиненный толковал про некую контрреволюционную организацию… Называл меня связным… – Это он, конечно, хватил. Приношу извинения. – И какова моя дальнейшая судьба? – Помилуйте, Николай Николаевич, мы же не гунны. Вы свободны. Сейчас я распоряжусь. – Шахов снял трубку внутреннего телефона. – Федотова ко мне. – Появился давешний молодец. – Вот что, Василий Иванович. Товарища Всесвятского я давно и хорошо знаю. Ему можно полностью доверять. Поэтому приказываю его немедленно освободить. Все ясно? – Но, товарищ майор… – Никаких «но»! Под мою личную ответственность. – Слушаюсь. – Лейтенант исподлобья взглянул на Всесвятского, и во взгляде этом, кроме неприкрытой насмешки, тот прочитал явственное удовлетворение, словно некая намеченная цель была достигнута. Шахов и Всесвятский вышли из здания управления и остановились во дворике. Стояла глубокая ночь. |