Книга Солнце мертвых, страница 34 – Алексей Атеев

Валентина Сергеевна в какой уж раз обратила внимание на речь старика: то он выражался по-простонародному, то говорил нарочито книжным языком. Нет, непрост был старичок, непрост!

– Да, – продолжал Асмодей, – как говорили древние: «О времена, о нравы». Никакого нынче почтения к нашему древнему племени. Вроде и нет нас. Газеты почитаешь: сплошной материализм. Покоряют природу, не ждут от нас милости, заметь. На земле тесно стало, спутник запускают… Но мы-то есть! В былые времена тоже, конечно, не больно нас жаловали. Не любили, чего уж скрывать. И топили, и жгли… Но боялись! Да и считались с нами. Вон царь-батюшка Александр II. На что уж просвещенный государь был. А перед освобождением крестьян самолично собрал нас у себя в Петербурге. Со всей России собрал! Все тринадцать перед его очи явились… Совет спрашивал. Дали мы ему совет. Вот как было! Уважал.

«Сколько же ему лет?» – с любопытством подумала Петухова.

– Последний-то царь – тот вообще под нашу дудку плясал. Гришку-конокрада кто к нему приставил?

– Это Распутина, что ли?

– Его, его. Хотя, по совести, толку было немного. Так, шум один. А новая власть про нас забыла, да, наверное, это и к лучшему. Кончилось, думаешь, наше время? – Старик пытливо посмотрел на Петухову.

Та неопределенно мотнула головой.

– Ой, касаточка моя, а что это у тебя юбка дымится?

Валентина Сергеевна схватилась за потайной карман.

– Что это там у тебя? Ну-ка дай посмотреть. – Он вскочил, одной рукой, как клещами, больно сжал плечо Петуховой, другой ловко залез в потайной карманчик и вынул оттуда крестик.

– Батюшки! – воскликнул он. – Знак божий… и где, в моем доме? Откуда он у тебя?

– Бабушкин, – чуть слышно отозвалась Петухова.

– Это Аглаи Дормидонтовны, что ли?

Петухова молча кивнула головой.

– Кто же тебя надоумил взять его с собой? Отвечай!

Петухова молчала.

– Понимаю, – задумчиво сказал старик. – На всякий случай, мало ли что. Уберечься хотела. Но теперь он тебе ни к чему. Ведьме крест – хуже соли. – Он зажал крест между пальцами и дунул на него. На стол упала одна капля, затем другая, через минуту крест превратился в лужицу металла, поблескивающую на столе. По форме она напоминала звезду.

– Так-то лучше будет, – сказал старик, – я на тебя не сержусь, понимаю, по глупости это, по недомыслию. А может, профессор тебя научил? Кстати, где он?

– Не знаю…

– Не знаешь? Да нет, знаешь, конечно. Где-то рядом он тут, чую его. Ведь это он тебя сюда прислал, не так ли? Пообщаться со мной хочет. Что ж, это можно. Пойди погуляй, поищи его. Встретишь – скажи, что Асмодей Чернопятов готов его выслушать.

Валентина Сергеевна покорно поднялась.

– И помни, ласточка, теперь ты наша. – Старик засмеялся. – Возьми корзину, грибов насобирай – очень люблю грибочки жареные.

Она бродила по лесу, равнодушно поглядывая на россыпи грибов, и напряженно думала. Кто же она: ведьма, агент Струмса, выполняющий какое-то загадочное, неведомое ей самой задание, или просто глупая, обманутая баба? «Скорей всего третье», – решила она. Петухова начинала понимать, что ее используют противоборствующие силы.

«Да и кто такой этот Струмс? Документов не показал, работник какого-то загадочного института… А может быть, он один из них? Асмодей Чернопятов – тот хоть понятен… Понятен ли? – вдруг усомнилась она. – Тоже старичок еще тот. Ну а я сама? Все эти ночные чудеса…» Сейчас она не чувствовала в себе никаких сверхъестественных сил. Было ли все это или просто ее чем-то опоили, довели до галлюцинаций? Она вышла на поляну и тут увидела впереди две фигуры.

Присмотревшись, она узнала Струмса и его ассистента.

«Легки на помине», – тоскливо подумала она.

– А вот и наша героиня! – весело закричал профессор, протягивая ей руку. – Здравствуйте, уважаемая ведьма. Неплохо у вас получается. Видели, видели ваши похождения на кладбище. И компания приятная.

«Значит, это был не сон», – подумала Петухова.

– А вы все время были рядом? – осторожно спросила она.

– Не то что рядом, а скажем так, поблизости. Рассказывайте.

Он внимательно слушал Петухову, иногда кивал головой.

– Значит, встретиться со мной хочет этот Асмодей? Что ж, встретиться можно. А, Коля?

Коля молча кивнул.

– Скажите честно, Викентий Аркадьевич, какова моя роль? Вроде подсадной утки?

– Ну вы скажете! Ведь вы – главное действующее лицо. Из-за вас этот сыр-бор и разгорелся.

Петухова с сомнением посмотрела в лицо профессора. Трудно было определить: шутит он или говорит серьезно.

– Пребывание в качестве ведьмы пошло вам на пользу, – продолжал Струмс. – Вы заметно помолодели. Совсем другая женщина. Есть в вас какая-то чертовщинка, что ли. Так как же мне встретиться с вашим предводителем? С этим Асмодеем? Куда идти? К нему домой?

– Далеко ходить не надо, – раздался сзади знакомый голос.

Валентина Сергеевна стремительно обернулась и увидела старика. Видимо, он появился за их спинами только что. Даже невозмутимое лицо Струмса выглядело растерянным.

Они молча разглядывали друг друга. Первым нарушил молчание Асмодей.

– Помню вас, – начал он довольно дружелюбно, – возле этих костров с бутылью бегали, суетились очень. Не к лицу ученому человеку так суетиться.

– Да уж, – в тон ему поддакнул Струмс, – напугали вы нас тогда. Пугать вы неплохо умеете. Особенно тех, кто послабее. – Он кивнул на Валентину Сергеевну. – Но мне кажется, дальше внушений детских страхов вы не идете.

– Ой ли! – воскликнул колдун.

– Я только говорю то, что видел. С нами в прошлый раз справиться вы не сумели.

Старик усмехнулся.

– Что ж, ваша правда. Ну а теперь зачем вы пришли?

– За тем же, что и в первый раз.

– А именно?

– Нам нужен один из ваших живых мертвецов.

– Для науки, конечно, ничего не жалко, однако что же я получу взамен?

– Взамен, мон шер, вы получите отпущение грехов.

– Приятно встретить в нашей глуши столь образованного человека, – весело промолвил старик. – Изволите объясняться по-французски?!

И он перешел на французский язык. Профессор ответил. Разговор оживился, но был совершенно непонятен Валентине Сергеевне.

«За дуру держат», – подумала она и отошла в сторону.

– Простите, – подскочил к ней Струмс, – это, конечно, бестактно, но давно не упражнялся в галльском наречии. Уважаемый мэтр Асмодей, мы невольно обидели даму.

– Ничего, переживет, – довольно грубо откликнулся старик.