Онлайн книга «Тьма»
|
– А чья же? – Наверное, тех, кто в меня верит. По-настоящему верит. – Это вы о ком? Уж не о Толике ли Картошкине? – Не знаю, поверите вы ли или нет, но только утверждаю: не я оживил мальчишку. – А самого Толика? Тоже, скажете, не вы? – С Картошкиным несколько сложнее. Вообще-то он вовсе не умирал… – То есть как?! – У него была просто долговременная потеря сознания. Нечто вроде летаргического сна. Душа его хоть и вышла из тела, но находилась неподалеку. Вернуть ее назад не составило труда. – Но почему вы избрали в качестве своих, не знаю, как их обозначить, учеников, что ли, Картошкина и близнецов Сохацких? Ведь они далеко не лучшие люди нашего городка. – Ибо, как говорится: «Худшие станут лучшими». Не я их выбирал… – А кто же? – Вы помните, батюшка, выражение «вера горами движет»? – Естественно. – И другое: «Дайте мне точку опоры, и я переверну мир». – Первые словеса взяты из Евангелия, а вторые принадлежат древнегреческому математику Архимеду. – Теперь попробуйте соединить оба изречения в одно. – Вы хотите сказать: вера является точкой опоры. – Именно. И эта точка опоры – я! Отец Патрикей недоверчиво усмехнулся: – Но откуда у этих людей вера? Ладно Дарья Картошкина… А сынок ее, а эти близнецы… Ведь, между нами говоря, деклассированный элемент. – А у Господа в апостолах кто ходил? Такие же простецы. Рыбаки, пахари, граждане без определенных занятий… Отец Патрикей вскочил и с неподдельным изумлением воззрился на Шурика. – Вы хотите сказать?!. Нет, нет, это богохульство!!! – Помилуйте, батюшка. Вы же сами пришли ко мне для того, чтобы узреть чудотворца. Допустим, я чудотворец. Но творит чудеса исключительно личность, обладающая сверхъестественными способностями. А они, способности эти, могут дать лишь две силы: Та, что наверху, и та, что внизу. Так что, батюшка, кто бы ни дал мне мои способности, я, так или иначе, посланец этих сил. – Но какой именно?! – вскричал отец Патрикей. – Какое это имеет значение. – Как это какое?! Самое огромное! Если ваши возможности идут оттуда, – и седенький батюшка ткнул перстом в небо, – тогда вы мессия, если оттуда, – палец его указал на землю, – тогда вы… – Ну, кто? Договаривайте. – Тогда вы от диавола! – наконец решился священник. Шурик скривил губы: – Тьфу, как примитивно! От Бога, от дьявола… А если допустить, что нет никакого деления на хорошее и плохое. Такая мысль не приходила в вашу седую голову? Ибо, творя зло, демиург неизбежно совершает добро. И наоборот! Оглянитесь вокруг. Примеров миллион. Ведь что есть человек? Частичка божественной души, старающаяся воссоединиться с началом, ее породившим. Люди бредут во мраке, стараясь открыть путь к Истине. Естественно, каждый проходит этот путь по-своему. Так уж мироздание устроено, что дорогу мы выбираем самостоятельно, хотя ее начало и конец для всех один и тот же. Однако при жизни нам не дано понять: в правильном ли направлении мы движемся. Чаще всего в повседневной жизни мы руководствуемся общественной моралью. Конечно, это удобнее, чем самостоятельно искать свой путь. Отсюда и стереотипы. Вот вы только что использовали подобный стереотип, обозвали моих друзей «деклассированными элементами». – Но без морали невозможно общество, в котором мы живем, – возразил отец Патрикей. – Что было бы, если бы каждый действовал согласно собственным желаниям? Анархия… Полнейшая анархия! – Но ведь я не утверждаю, что общественная мораль – абсолютное зло, – сказал Шурик. – Общественная мораль – всего лишь путы для масс, шоры на глазах обывателей, закрывающие путь к спасению, а для избранных характерен индивидуальный путь. – Кем избранных? – Бессмысленный вопрос. Возьмем, к примеру, летний луг или хотя бы пустырь. Кто занес на него семена тех или иных растений. Человек? Ветер? Птицы? И то, и другое, и третье… Поэтому нельзя спрашивать: по чьей воле на помойке зацвела роза. Зацвела, и все тут! Кто бросает в наши души семена высшей природы и что помогает им зацвести, сие есть тайна великая. – Что-то знакомое слышится в ваших рассуждениях, – заметил отец Патрикей. – Гностицизмом они попахивают. – Возможно, что и так, – не стал возражать Шурик. – А чем уж так плох гностицизм? – Надежды не оставляет. – А-а… Ну да. Надежды! А у вас… Молись, не греши, и спасешься. Душа попадет в рай и будет пребывать в нем во веки веков. Все очень просто и понятно, вот только неверно. – В чем же неверно? – В том, что душа не может освободиться из мрака без знания истинного пути. – Истинный путь и заключается в сказанных вами словах. – А если нет? Как может человек рассуждать о спасении, не зная: что он, кто он, куда идет, к чему стремится, как может освободиться. Он ходит в церковь, где механически отбивает поклоны, ставит свечи, исповедуется, принимает причастие. Но у него нет свободы. Каждый шаг его регламентируется, каждая мысль разжевывается. Отец Патрикей начинал терять терпение. Все его, казалось бы, вполне логичные доводы разбиваются о дремучую логику этого типа. Конечно же, никакой он не чудотворец, а нахватавшийся верхушек интеллигентик, а то и просто умалишенный. Тогда попик решил обострить дискуссию. – Насколько я понимаю: истинный путь к спасению знаете вы? – А то! – вдруг дурным голосом заревел Шурик. Отец Патрикей даже отпрянул от него. – А то! – продолжал кричать этот странный малый. – Кому как не мне знать, куда идет поезд, откуда он отправился и куда прибудет! Донельзя удивленный железнодорожной терминологией отец Патрикей таращил на собеседника глаза, не в силах уразуметь: издевается ли тот над ним или на него нашло внезапное помутнение рассудка. Возможно, второе предположение было более верным, поскольку новоявленный мессия закатил глаза, заскрежетал зубами и повалился со скамейки на стену дома, возле которой она стояла, всем своим видом демонстрируя, что вот-вот затрясется в припадке эпилепсии. Отец Патрикей вскочил, не зная, как себя вести дальше. – Помогите! – закричал он. – Помогите кто-нибудь! Однако Шурик тут же выпрямился и посмотрел на отца Патрикея вполне осмысленным, более того, насмешливым взглядом. – Для чего вы комедию ломаете, любезный? – закипая, но стараясь не выдавать своих чувств, спросил старенький попик. Странный тип яростно замахал на него руками, не то призывая убираться вон, не то предупреждая о некой незримой опасности. Отец Патрикей заозирался, ища помощи, поскольку решил, что этот парень собирается напасть на него, но во дворе было пусто, лишь несколько воробьев безмятежно копошились в пыли. Однако странный тип, видимо, нападать на него не собирался. Он прекратил махать руками и только иронически скалился, демонстрируя желтые неухоженные зубы. |