Онлайн книга «Тьма»
|
– Мы, кажется, не на улице находимся, а в частном доме, – продолжал упорствовать Картошкин, – и в своем праве делать здесь все, что угодно. – Ты, браток, не прав, – миролюбиво заметил прапорщик. – Нам даны соответствующие полномочия. И мы можем осматривать любые здания, в том числе и такие халупы, как ваша. Но вообще-то мы забрели к вам вовсе не случайно. Нам нужен один человек. – Кто именно? – спросил Картошкин. – Некий Александр. «Вот оно! – подумал Иван. – Началось. Что же делать? Встать и подойти к Шурику? Нет, ни за что! Мне это не нужно. Если есть желающие – милости просим, а я – пас». Он устремил пристальный взгляд на солдат, и внезапно возникло явственное ощущение: перед ним не рядовые внутренних войск, а римские легионеры. Сверкают на солнце бронзовые шлемы, скрипят и брякают кожаные и железные детали доспехов, на боках короткие мечи. Лица легионеров сурово насуплены, взгляды холодны и строги. – Так кто же здесь Александр? – вновь повторил прапорщик, он же центурион, которого отличал от рядовых алый плащ и щетинистый гребень на шлеме. Но метаморфозы произошли не только с обычными российскими солдатиками в застиранных гимнастерках. Всех участники действа претерпели некоторые изменения. Во-первых, поменялись костюмы. Шурик, например, был облачен в потрепанную тогу, правда, из джинсовой ткани, на мамаше был надет хитон из скромного голубенького ситчика в желтый цветочек. Толик и близнецы представлялись босяками в каких-то невообразимых лохмотьях, Плацекин тоже носил тогу цвета маренго, а на плечах имел майорские погоны, и, наконец, Даша, с ее кудряшками и воздушными одеждами, выглядела как юная римлянка из состоятельной семьи. Однако перемены случились не только с одеждами. И само место действия претерпело определенные изменения. Бревенчатые стены картошкинского дома превратились в глинобитные, скамья из деревянной в каменную, а стол стал мраморным. В углу двора, вымощенного каменными плитами, вместо чахлой яблони росла такая же захудалая финиковая пальма. «Все! Ку-ку! От всех этих событий крыша поехала», – пришел в ужас Иван. Время остановилось. Лица Шурика, мамаши, солдат, казалось, навечно окаменели. Лишь солнце жарило все с той же неимоверной жестокостью. Сколько продолжалось это безвременье, одному Богу известно. Вдруг картинка дернулась, словно Господь моргнул и очнулся от забытья. К безмерной радости Ивана, все вновь приняло нормальный вид. – Так кто же здесь Александр? – словно забыв дальнейшие слова роли, вновь растерянно повторил прапорщик. Иван вдруг осознал, что согласно действию пьесы настал его выход и, шевельнулся, собираясь встать, но плавно идущее действие вдруг нарушил Плацекин. – Сейчас я вам его представлю, – неожиданно вымолвил майор, выхватил из-за пояса пистолет и принялся расстреливать Шурика, который стоял всего в двух метрах от него. Иван прекрасно видел, как входят пули в тело пророка, оставляя на нем черные, тут же набухающие кровью дырки, но не мог даже шевельнуться. То же происходило и с остальными. Оскаленные зубы, вытаращенные глаза, внезапно побледневшие лица… Плацекин выпустил в Шурика всю обойму. Последние выстрелы он сделал в уже лежащее на земле тело, потом вновь засунул пистолет в задний карман брюк и поднял обе руки над головой, видимо, демонстрируя, что больше ни в кого стрелять не будет. И тут раздался страшный вопль Даши: – Папа, зачем?!!! Стараясь не смотреть на дочь, Плацекин двинулся вперед, к калитке, все так же держа руки над головой. Но прапорщик, не обращая внимания на майора, подскочил к лежащему на земле, нагнулся над ним, взял за кисть, пытаясь нащупать пульс, потом шевельнул голову носком ботинка. – Похоже, готов, – пробормотал он. – Но мы все равно его забираем. У нас приказ… Давайте, ребята… Поднимите его и тащите в автобус. – А я? – удивленно спросил Плацекин. – И ты давай с нами. Прапорщик за ствол поднял пистолет с земли и сунул его в карман. – Ну что ж, граждане, счастливо оставаться, – миролюбиво произнес он. – Не дам! – завопила Даша и кинулась на труп. – Не дам!!! Не троньте!!! Убийцы!!! – А ну-ка, парни, подержите девочку, – приказал прапорщик близнецам. Те послушно подняли Дашу с земли. – Взялись! – скомандовал прапорщик. Солдаты ухватили тело за руки и ноги и потащили прочь со двора. Кровь капала из ран, оставляя на земле пунктирные дорожки. Даша билась в истерике, остальные, в том числе и Иван, ошеломленно молчали. Первой заговорила мамаша: – Ну, вот и все, – констатировала она. – А я его не понимал, – заметил Толик. – И мы, – в один голос подтвердили близнецы. – Все о смерти говорил, – вспомнила мамаша. – Вот и дождался. – О земной смерти, – заметил Иван. – Понятное дело, о земной, – подтвердил Картошкин. – А какая еще бывает? – Ну, не знаю… Если ему верить, то не только. Куда, интересно, отвезут его тело? – В морг, надо думать, – отозвался Толик. – А похороны?.. Нам его отдадут? – Куда они денутся. – За что?! За что он его убил?! – причитала Даша. – Успокойся, девушка, – с напускной строгостью уговаривала ее мамаша. – Чему быть, тому не миновать. – Папаша твой метко стреляет, – язвительно заметил один из близнецов, Славка. – Не отец он мне после этого! Не отец! – Да не ори ты, – сказал Валька. – Вы все его не любили! – надрывалась Даша. – Ненавидели даже… – Мы ненавидели, а убил его твой отец. – Он мне не отец больше! – Прекратите кричать и ссориться, – потребовала мамаша. – Человек еще не остыл, а вы уже препираетесь. Давайте помолчим немного, подумаем… – О чем нам приказываешь думать? – насмешливо спросил Картошкин. – О чем угодно. Но лучше всего о нем. Какой он был, что нам говорил… Во дворе установилась тишина. Даже Даша перестала всхлипывать и, насупившись, уставилась в землю. Первой нарушила молчание мамаша. – Только что был человек рядом с нами – и нет его, – изрекла она. – А кто он, откуда родом и как его звали по-настоящему, нам не ведомо, – добавил Картошкин. – И за что его твой батянька замочил? – опять начал Славка. – Ну чего пристал к ребенку? – недовольно проговорила мамаша. – Интересно, посадят его? – не унимался Славка. – Кто же его посадит? – хмыкнул Валька. – Он же мент. А баба его – глава города. Все будет шито-крыто; уж поверьте. |