Онлайн книга «Тьма»
|
– А идите вы все! – вскричала Даша и бросилась со двора. – А я знаю, за что он его застрелил, – сообщил Валька. – Ну за что? – спросил Картошкин. – Да девчонка эта сильно хотела, чтобы Шурик ее трахнул. Уж ластилась, ластилась… И так и сяк… Прямо лезла под него. И все на глазах у родного папаши. Кто же тут выдержит. – Прекратите непотребные разговоры! – прикрикнула мамаша. – А чего, Дарья Петровна? Разве не так? – Вот уж не знаю, так или не так. А только прекрати! – А я думаю: тут дело в другом, – заметил Картошкин. – Ну, в чем? – Шурик этот уж очень злил городское начальство. Вы вспомните: и Огурец из-за него пострадал, и Костя-атаман, а теперь вон что в городе делается. – Думаешь, и Костю он ухайдокал? – с любопытством спросил Славка. – А то кто же! А с Соколовыми что сделал… – И врача этого их, Соколовых, руками пришиб. – Славка посмотрел на Ивана. – А ты, ученый, как считаешь? Иван пожал плечами. – Опять молчишь, – насмешливо сказал Славка. – Все молчишь и молчишь. Вот скажи нам, чего ты здесь околачиваешься? Вторую неделю рядом с нами, а я что-то не пойму – с какой целью. Может, ты засланный? – Оставь его в покое, – примирительно произнес Картошкин. – Он диссертацию задумал писать о нашем чудике. А может, книжку… – Писатель какой выискался, – презрительно заметил Славка. – А если я тоже книжку о Шурике хочу написать, тогда как? – Ну и пиши, – захохотал Картошкин. – Кто из вас быстрее напишет, тот и победил. Хотя какой из тебя писатель. Ты алфавит толком не знаешь. И читаешь по складам. – Обижаешь. – А вы помните его последние слова? – неожиданно спросил Иван. – Про смерть, вроде… – неуверенно сказал Картошкин. – Я пришел победить смерть. – Думаешь, он не умер? – Умирает лишь оболочка… – Ну и?.. – Такое впечатление: он знал, что вот-вот погибнет. – Жил тут у нас, понимаешь ли, – ни к селу ни к городу заметил Картошкин. – Хлеб наш жрал. – Не надо! – отозвалась мамаша. – В отличие от вас, он деньги давал на прокорм. – Откуда только брал, – заметил Валька. – Откуда бы не брал, но давал. Не кроил в отличие от тебя. – Я, что ли, крою?! Не надо мать! – Ребята, а скажите: вы его любили? – неожиданно для всех спросил Иван. – Любили? Да как сказать… Скорее терпели. – Это как же понимать? – Любили… – презрительно произнесла мамаша. – Да они себя-то не любят. Пьянчужки проклятые! – Ты чего это мать? – удивился Толик. – Мы же теперь, считай, не употребляем. – Если кто его и любил, – продолжала мамаша, не обращая внимания на слова сына, – так это девчонка. Глаз с него не сводила. Но тут другое. Та и деревяшку полюбит, коли в голову втемяшится. Молодая, глупая, жизни не видела. А эти… – Ну а вы сами? – не отставал Иван. – Я-то? Опасалась его поначалу. – Это почему же? – Опасалась, и все! И вообще. О покойниках плохо не говорят. – Ты, мать, что-то темнишь, – заметил Толик. – То все вертелась около него, а теперь почему-то «опасалась». – Казалось: не нашей он веры, вот и весь мой сказ. – Не нашей… А чьей же? – не отставал Толик. – Не хочу говорить об этом. – Погоди, мать. Давай разберемся. Что значит не нашей? Ведь он не мусульманин был, не иудей… – А разве только эти веры существуют? – Ну, еще буддизм, индуизм там… Но это уж больно экзотично. – Не то говоришь. – Я тебя, мать, не понимаю. – Не понимаешь?! Ладно, скажу. Я считала: он – посланец ада! – Ну, ты даешь! – засмеялся Толик. – Нечистую силу в своем доме обнаружила! – Опасались, это поначалу, – не отставал Иван. – А потом? Потом-то вы к нему как относились? – И потом также, – засмеялся Картошкин. – Замолчи, Толя! Хватит! Человек только что умер, а мы его обсуждаем, по кусочкам раскладываем. Может, он еще тут? Слышит нас. Как бы там ни было, мы должны его похоронить. – Правильно, – подтвердил Толик. – Именно мы и должны. Когда Людмила Сергеевна Плацекина узнала, что муж застрелил ее главного, как она считала, врага, она вначале не поверила. Миша, как она считала, был чуть ли не главным приверженцем этого Шурика, и вдруг прикончил собственными руками. Но весть принес всеведущий завхоз Кузьмич, причем через пятнадцать минут после убийства. А Кузьмич находился в курсе всего происходившего в Верхнеоральске. – Как есть прихлопнул! – горячо рассказывал старик, в упоении от собственной информированности, потирая костлявые ручонки. – Все обойму всадил! Восемь пулек! – Где же это случилось? – замирая, спросила Людмила Сергеевна. – Да уж известно где. У Картошкиных во дворе. – И Дашка при этом присутствовала? – Дочурка ваша? Естественно. – А Миша? Он где же? – Муженек ваш? Так арестован солдатиками. В съезжую привезли. Ну, где вы допросики чинили. Сейчас в ей и находится. И тело этого, убиенного, там же. Солдатики, понимаешь ли, в недоумении. Не знают, что дальше делать. – Я сейчас туда подъеду, – заявила Людмила Сергеевна. – Непременно подъехать надо, – одобрил Кузьмич. – А то как же без начальства. Через пять минут глава города была во временной комендатуре, или как назвал ее Кузьмич – «съезжей», располагавшейся в здании горотдела милиции. Первое, на что Людмила Сергеевна обратила внимание, был труп Шурика, лежавший прямо на асфальте возле крыльца. Она подошла поближе и дотронулась носком туфли до правой руки покойника. «Нужно бы убрать его отсюда. На такой жаре тело мигом раздует», – пришло в голову. – Почему убитый находится здесь? – строго спросила Людмила Сергеевна у топтавшегося рядом с телом солдата, не то часового (хотя зачем охранять мертвеца), не то просто со скуки пришедшего посмотреть на убитого. – А я откуда знаю, – непочтительно отозвался тот. – Привезли и бросили. – Я глава города Плацекина. Приведите старшего. Появился прапорщик в расстегнутом кителе. Он что-то жевал на ходу. – Отправьте тело в городской морг, – распорядилась Людмила Сергеевна, – а меня отведите к задержанному. Когда Людмила Сергеевна вошла в камеру, Плацекин сидел на откидных нарах, тупо уставившись в противоположную стену. Услышав звук открывшейся двери, он повернул голову в ту сторону, но лицо его абсолютно ничего не выразило. |