Онлайн книга «Незаменимый вор»
|
– Кажется, верный след! – обрадовался Джек Милдэм. – Верный, но слабый, – заметил Христофор. – Видимо, наши бутылки далеко отсюда... – Ну, как далеко... миля – две? На каком расстоянии нюшок чует запах? – За триста километров, – сказал Христофор. – Уау! – Может быть, ему мешают посторонние запахи... – сказала Ольга. Она, казалось, сама принюхивалась, заглядывая в каждый переулок и каждую подворотню, прислушивалась к звукам, доносящимся из-за каждой двери и даже внимательно прочла золотую надпись на мемориальной доске: "Здесь в помещении клуба Госплана на митинге-концерте сотрудников ВЧК – сегодня и ежедневно – Ильич! ". Из приоткрытого окна слышался зажигательный аккомпанемент, и мягкий картавый голос исполнял одесские куплеты. – Может, хоть в гастроном зайдем? – робко спросил Джек Милдэм, утративший надежду на скорую поимку ифрита и на обед, который должен за этим последовать. Гастроном, о котором он говорил, известнейший в Москве продовольственный магазин, находился совсем рядом, на подворье князя Пожарского. У дверей его толпились вооруженные люди, громко ругавшие поляков за то, что те вечно лезут без очереди. Несмотря на протесты, поляки, видимо, отоварились-таки дефицитом, потому что вышли на улицу с тяжелыми сумками в руках. Вместе с ними вышел представительный бородач в крестьянском армяке. – Дзенкуе, пан Сусанин! – сказал, обращаясь к нему, один из поляков. – Тэраз хцен бы пуйшчь до Дзецкого Миру, а по за тым – до ЦУМу... – А может, уже к царю? – устало спросил крестьянин. – Не тшеба! – дружно замотали головами поляки. – Ну, черт с вами, – вздохнул бородач, – пошли в «Детский Мир»... – Так как насчет гастронома? – снова спросил граф. – Зайдем? Там, наверняка, буфет... – Некогда, – сказала Ольга. – Ну хоть по булочке купим! – настаивал Джек. – Я зверски хочу есть! – Не до того сейчас, – досадливо поморщилась княжна. – Потом как-нибудь... – Когда – потом?! – неожиданно взорвался граф. – Через триста километров?! А может вообще дадим обет ничего не есть, пока не найдем последнего ифрита? Сколько можно гоняться без сна и отдыха за этими дурацкими бутылками! Я граф, между прочим! У меня графство на кого попало брошено! Мои вассалы уже черт знает сколько ждут своего сюзерена с обещанной невестой. А сюзерен, тем временем, как хвост собачий, болтается на привязи, носится за каким-то пуделем... Не желаю! Меня другие запахи привлекают! Я есть хочу и не собираюсь ждать до лучших времен... И не смотрите на меня такими глазами, вы оба! Я вам не нюшок! – Вот именно, – зло сказала Ольга. – Нюшок хоть пользу приносит... А ты... Впрочем, можешь идти в гастроном, в ресторан, или вообще возвращаться к своим вассалам. Дай сюда поводок! – Что?! – Джек Милдэм не хотел верить ушам. – Тебе этот пудель дороже графа Бруклина?! – Без графства я как-нибудь обойдусь, – ответила Ольга, – а без нюшка – нет. – Ах, без нюшка! – взвыл граф. – А может еще без этого жулика? Он ткнул пальцем в Христофора. Тот до сих пор тихо стоял в сторонке, наблюдая за развитием непредвиденной ссоры с ангельским выражением лица и дьявольским интересом. – Да, – сказала Ольга. – Он мне тоже необходим. – Ага! – бушевал Джек Милдэм. – Я давно замечаю, что вы с ним спелись! Христофор шагнул вперед. – Вот что, граф, – озабоченно сказал он. – Ты это брось. Хороший парень, а с голодухи несешь что попало. Потом жалеть будешь... Вместо ответа Джек размахнулся и нанес удар, который мог бы стать сокрушительным, если бы Христофор не увернулся с неожиданной ловкостью. Тяжелый кулак графа Бруклина вспорол пространство над головой Гонзо и врезался в стену. Осколки гранитной облицовки брызнули во все стороны. Джек завертелся на месте, наматывая на себя поводок, приседая и складываясь пополам, будто хотел спрятать ушибленный кулак от посторонних глаз. – Вот. Теперь танцуешь... – незлобиво сказал Христофор. – И дом повредил. А ведь тут, на Лубянке, в каждом доме – чекисты. Они тебе такие танцы устроят! – Он усмехнулся и пропел: – "Знаешь ли ты, как танцуют чекисты? Это не твист, это круче, чем твист! " – Да я ж тебя сейчас... – проревел граф. Он бросился на Гонзо, но вдруг оказался лицом к лицу с Ольгой. В зеленых ведьминых глазах горело недоброе пламя. – Джек, – сказала княжна тихо, – у тебя остался последний шанс... Граф Бруклин, задыхаясь от бешенства, смотрел в ее глаза несколько долгих мгновений, а потом вдруг повернулся и пошел, как и раньше, вслед за нюшком вдоль по улице. Ольга и Христофор переглянулись. – Бунт подавлен, – усмехнулся Гонзо. – Ты не очень-то заносись! – сердито огрызнулась Ольга. – Тоже хорош петух. Чего ты его задираешь? – Я задираю?! Да я наоборот, пытался его успокоить! Обидно даже слышать такие слова от тебя, Оленька! – Ладно, хватит об этом. Все устали и всем надоело, – Ольга отвела грустную прядь волос, и лицо ее снова осветилось. – Что поделаешь, если этот чертов «Леонид Кудрявцев» скачет по мирам, как блоха? Приходится собирать по одной бутылке... Она посмотрела на Гонзо и улыбнулась, не то виновато, не то смутившись вдруг от какой-то новой, непривычной мысли. Христофор тоже расплылся в улыбке, хоть и не знал, чему они оба улыбаются. Просто ему было хорошо сейчас. Он чувствовал, что пришло время сказать Ольге нечто важное – о себе, о ней, вообще обо всем... – Да-а... – покивал он и замолчал. Нужные слова почему-то никак не подбирались. – ... А хорошо было бы догнать «Кудрявцева»... Взять старшего помощника за тельняшку и спросить: «Ты кому продал ифритов, гад?» То-то он удивится! Если только... – Христофор остановился, поймав на себе Ольгин настороженный взгляд. – Если только – что? – спросила она. Гонзо почесал в затылке. – Да вот я все думаю: не дай бог, этот старший помощник решит сам коньячку отведать... – Не-ет, что ты! – с излишней поспешностью возразила Ольга. – У него же печень больная! – А если праздник? День рождения капитана? Как не откупорить бутылочку по такому случаю? Христофор понимал, что разговор пошел совсем не в ту сторону. Это злило его, но он ничего не мог поделать – у него, оказывается, совсем не было навыков разговора о чувствах. – И придется нам гоняться по всем мирам за ифритом, оседлавшим межмирник! – сердито заключил он. – Эх! – вздохнула княжна. – Если бы это была самая страшная опасность! |