Онлайн книга «Незаменимый вор»
|
– Не горячись, Степан Иванович, – уговаривал тенорок, подавляя зевоту, – побереги пыл для Думы... – Нет, погоди! – боярин Кучко, которого теперь уже узнали все посетители царева кабака, отпихнул собеседника локтем и заговорил так, чтобы его было слышно на дальнем конце стола. – Поначалу-то соловьем разливался князюшка: уж так-то лепо, говорит, у тебя, боярин! Терема твои красны, челны с ладьями быстробежны, лужники твои сочны, орань всхожлива, стада тучны. А краше всего... – тут Кучко повысил голос до крайней степени драматизма, – жена твоя, боярин! ... – Да знаю я все! – не выдержал приятель Степана Ивановича. – Рассказывал уж не раз! Чего опять раскипятился? – Не мешай! – отмахнулся от него боярин. – Я репетирую. Завтра ж у меня дебаты в телевизере... не забыть еще саблю наточить... – Ты брось это, Степан Иванович, – не одобрил приятель. – Для дебатов тебе текст пишется, утром разучишь. А это нытье оставь для комиссии по этике. – Да? – Кучко озадаченно почесал в затылке. – А по-моему ничего. Выразительно, эмоционально... – Эмоционально! ... – передразнил тенорок. – Вот станешь депутатом, тогда крой хоть матом. А пока чины да деньги тятины – не пори отсебятины... Понял? У телевидения свои законы. Услыхав слово «телевидение», Христофор Гонзо внимательно посмотрел на говорившего и потихоньку стал придвигаться к нему по лавке. Как раз в эту минуту боярин Кучко вышел в сени стрельнуть сигаретку. Христофор подсел к его собеседнику – сухощавому человечку с козлиной бороденкой на постном лице, в черных очках поверх быстрых понятливых глаз. Кивнув вслед Степану Ивановичу, Гонзо доверительно произнес: – Надежа наша! Такой человек не в Думе – в Кремле должен сидеть! Как вы считаете? Есть шансы? – Стараемся... – пожал плечами человечек, подняв на Гонзо круглые стеклышки очков. – Но в конечном счете все зависит от избирателей... – Мы не подведем, – заверил Христофор. – Народ знает Степана Ивановича и уже успел полюбить. – За что? – с неподдельным интересом спросил человечек. – За муки, – быстро ответил Гонзо. – Судя по лицу, ему близки и понятны народные бедствия. Пьянство, например. В связи с этим у меня возник небольшой избирательский наказик, сейчас его принесут... А вот и наш кандидат! Представьте меня пожалуйста! И не дожидаясь представления, Христофор поднялся навстречу вернувшемуся Кучке. – Салют, Степан Иванович! – крикнул он боярину, как своему старому знакомому. – Вы уж извините, что мы без вас тут ведем штабные разговоры, но это у нас профессиональное – во время кампании не расслабляться ни на минуту! Отдыхать будем после победы. Он схватил руку Степана Ивановича и потряс ее энергично. – Гонзо Христофор. Помните? Горячий ваш сторонник и, между прочим, профессиональный имиджмейкер. Кучко недоуменно покосился на своего приятеля. – Симеон, это из твоих, что ли? Человек в очках покачал головой, неприятно блеснув стеклами на Христофора. – Нет. У товарища наказ... – А! Наказ... – заметно погас боярин. – Так это вам надо на прием ко мне... там все запишем, зафиксируем и непременно... – А вот и наказ! – прервал его Христофор. Все та же девушка в кокошнике с надписью «Царевъ кабакъ» принесла и поставила на стол перед Гонзо большую пузатую бутылку коньяку, три бокала к ней и три порции закуски под слоем свежей зелени. Боярин крякнул. – Ты, брат, боек! – сказал он и, быстро присев на лавку, сразу налил себе полный бокал коньяку. – Ну, говори, чего хочешь... – Батюшка боярин! – Христофор истово отмахнул Степану Ивановичу поклон мало не в пояс, – возьми меня в свою команду! Я тебе пригожусь! – Ишь ты! Пригожусь... – Кучко поглядел сквозь бокал на свет телевизора. – Да что ты за птица-то? Как говоришь? Профессиональный – кто? – Имиджмейкер, – сказал Гонзо, без дальнейших церемоний усаживаясь напротив боярина. – И что оно за хреновина? – спросил тот. – Хреновина! – покачал головой Христофор. – Нельзя так, Степан Иванович! Как же вы: в Думу собираетесь, а элементарных вещей не знаете! Имиджмейкер – это специалист по народным избранникам. Тот, кто из самого распоследнего кандидата может сделать приличного человека. – А-а! Так на это у меня, вон, Симеон есть! – Кучко кивнул на приятеля. – Речи пишет, советами замучил совсем... Сполняет, одним словом, обязанность. Куда ж его прикажешь? – А гони ты его, батюшка, в шею! – вдруг бухнул Христофор. – Он ведь зря только деньги твои проедает, а толку от него никакого! Симеон, будто обваренный кипятком, выпучил глаза на Гонзо. Боярин тоже смотрел на удивительного имиджмейкера, но с выражением неподдельного интереса. – Да ты и впрямь профессионал... – пробормотал он. Гонзо громко расхохотался. – Шучу я! – левой рукой он обнял опешившего Симеона за шею, причем сделал это так энергично, что у того голова мотнулась, как привязанная. – Да нас с Симеоном водой не разольешь! – Правда? – в голосе Степана Ивановича послышалось легкое разочарование. – Спелись, значит. А зря. Я люблю, чтоб мои люди друг перед другом лаской боярской кичились, а передо мной чтоб каждый отличиться хотел. Чтоб ревность была. Конкуренция... Ты имей в виду, Симеон: если этот парень побойчее тебя окажется, не быть тебе доверенным лицом. Мне нахлебников не надоть! ... Вот и нажил себе врага, грустно подумал Христофор. Сказать ему потом по секрету, что не боярин его мне нужен, а пропуск в Останкино? Он искоса поглядел на Симеона. Тот сидел, мрачно нахохлившись, но глаза его за темными стеклами летали быстро, а останавливаясь, неприятно кололи Христофора. Нет. Такому не стоит признаваться, решил Гонзо. Пусть пока плетет интригу, а мы займемся своими делами... Он налил себе и Симеону, поднялся с бокалом в руке и произнес: – Я предлагаю выпить за будущего депутата, будущего председателя какого-нибудь важного думского комитета, а то и, пардон за выражение, спикера! Степан Иванович! Родной! Ведь мы к вам, черт вас подери, просто сыновнюю какую-то преданность испытываем! Меня многие просили, помоги, дескать, в Думу. А я им: нет, не могу, и не просите. Испытываю, говорю, преданность к Степану Ивановичу Кучке, и что хотите со мной делайте. Так и не уломали. А ведь меня в Думе знают. Больше скажу: знают как родного... О чем бишь я? Да. Побольше бы в Думе таких людей, так мы бы живо пооткручивали головы всем этим политиканам, этим Долгоруким и Боголюбским! Короче, Степан Иванович, за вашу и нашу победу! Одну на всех! А за ценой мы с вами не постоим! Он залпом осушил бокал и молодецки грянул его об пол. Кучко взвизгнул по-татарски и тоже расколотил пустой бокал, после чего троекратно расцеловал Христофора, измочив его слезами. |