Онлайн книга «Незаменимый вор»
|
– За это люблю, – говорил боярин, утирая глаза рукавом. – Учись, Симеон! – М-да, – доверенное лицо неопределенно покривилось. – Хороший парень. Шустрый. А вот коньяк подгулял. Паленый. – Дареному коньяку... – сказал Кучко, наливая до краев лафитный стакан. – Вот если бы такого отведать, – продолжал Симеон, – как по телевизору показывают... – он кивнул на телевизор, подвешенный над стойкой целовальника. Гонзо обернулся и замер. На экране мелькали хорошо знакомые ему бутылки туманного стекла с золотыми этикетками. "Да ведь это наши ифриты! " – едва не закричал он. Но кричать уже было ни к чему. У стойки, задрав головы и пожирая экран глазами, стояли Ольга и Джек. «Впервые после снятия запрета на рекламу спиртных напитков, – говорил голос в телевизоре, – призом в новой телевизионной игре станет коллекционный коньяк „Наполеон“, завезенный к нам из Параллелья. Он был изготовлен в честь победы великого императора при Ватерлоо и является величайшей редкостью даже в своем пространстве. Кто же они, те счастливчики, которым достанется раритетный коньяк с легендой? Ответ на этот вопрос вы получите в субботу, в передаче „Д. С. П. – студия“ на канале ТВ-666...» Прекрасно, подумал Христофор. Сегодня еще только вторник, а я уже знаю, где ифриты. Завтра же я до них доберусь. Завтра... – Завтра, Степан Иванович, – сказал он вслух, – я угощу вас этим коньяком! Как только мы прибудем в Останкино. – Извините, – доверенное лицо тонко улыбнулось, – но завтра мы в Останкино не попадем... – То есть как это не попадем? – забеспокоился Христофор. – А теледебаты?! – А теледебаты не в Останкино будут, – любезно пояснил Симеон, – а вовсе даже – во Дворце Молодежи. «Вот тебе раз! – Гонзо обескуражено почесал в затылке. – Что ж я, дура, наряжалась?» – Ер-рунда! – боярин ударил кулаком по столу и налил себе еще стакан коньяку. – П-после дебатов поедем! К черту! Прямо щас пъ-едем! ... Паедем, красо-отка, ик! Ктаться... – А пропуск у вас есть? – спросил Христофор, – в Останкино пропуск нужен. – К черту пропуск! Я в девяносто третьем без пропуска проходил. Подогнал грузовик и в ссекло – дзынь! Во забегали все! – боярин потряс над пустым стаканом бутылкой, роняющей последние капли. – Так что придумали! Заборов понаставили с тех пор! Ни проехать, ни пройти... К черту Останкино! – он отшвырнул бутылку. – В монастырь! В Новодевичий... к Ленке... Степан Иванович уронил голову на грудь и захрапел. Гонзо плюнул с досады. – Да вы напрасно беспокоитесь, – сладко улыбнулся Симеон. – Все равно никакого коньяка в Останкино уже нет. – Как это – нет? – тревожно спросил Христофор. – А так, – злорадно оскалилось доверенное лицо. – Нет и все! Ведь это был анонс, а в анонсе используются кадры уже отснятой программы. Давно уже выиграли ваш коньяк и развезли по домам, а может быть и выпили... Христофор ошеломленно вытер пот со лба. Такого удара он не ожидал. – Новое дело! – произнес он, вспоминая Остапа Бендера. – Ифриты расползаются, как тараканы... Предание о седьмом ифрите О, небо! Как мне передать ту радость, что охватывает ничтожного сказителя преданий, когда сам Покоритель Народов и Светоч Мудрости присылает за ним своих предупредительных стражников! Чувства влекомого в шахский дворец можно сравнить лишь с ощущениями праведника, готовящегося к вступлению в рай. Что же касается счастья лицезрения Повелителя, то оно вообще ни с чем не сравнимо. Осмелюсь выразить надежду, что благочестивый сон, которому Владыка Мира изволил предаться во время моего последнего рассказа, не был потревожен трагическими событиями в судьбе несчастного Адилхана, и спешу сообщить, что падишах Хоросана не погиб во время землетрясения. Стремительное падение во тьме, чувствительные удары о камни, за которые Адилхан никак не мог уцепиться, помешали ему сразу осознать главное – скала рухнула, а он все еще жив. Правда, вокруг все еще продолжал грохотать камнепад, а сам он все катился в какую-то бездну, каждую секунду рискуя сломать себе шею, но несколько мгновений все же были выиграны – он не погиб под скалой... А остальные? Склон вдруг стал отвесным и ушел в сторону. У Адилхана захватило дыхание: вот сейчас удар о дно пропасти – и конец... В ту же секунду его тело врезалось в толщу ледяной воды и, продолжая погружаться, закружилось в стремительном подземном потоке. Позже Адилхан не мог вспомнить, сколько времени провел он в борьбе с водой, безжалостно колотившей его о камни и затягивавшей в водовороты. Наконец, избитого, почти захлебнувшегося падишаха вынесло на песчаную отмель. Течение в этом месте поворачивало, под ногами обнаружилось пологое дно, и он, наконец, сумел выбраться на берег. В кромешной темноте, наполненной ревом воды и грохотом сталкивающихся камней, Адилхан не мог даже определить, с какой стороны его принесло. Лишь постепенно, ползком, ему удалось немного удаляться от потока. Рука вдруг наткнулась на что-то мягкое, сейчас же сквозь рев воды прорвался короткий болезненный вскрик. – Кто здесь? – спросил Адилхан, но сам не услышал своего голоса. С трудом подполз он еще ближе и крикнул в самое ухо лежащего: – Кто ты? – Я... Пулат, – донеслось словно из-за стены. – Пулат! – обрадовался падишах. – Ты жив, парень! Кости целы? – Не знаю... – отозвался гвардеец. – Кажется... – Ну раз кажется, значит целы! – убежденно сказал Адилхан, хотя в тот момент не мог определить, целы ли его собственные кости. – А где Вайле? Ты ее не видел? – Нет... – Пулат тяжело дышал. – Я не помню... Скала падала. Прямо на меня. Потом – удар. Стало нечем дышать. Потом почему-то вода... И еще... Я, кажется, ослеп. Ты видишь меня, Адилхан? Я ничего не вижу! – Не бойся! Мы просто под землей. Где-то очень глубоко под землей. – А как мы здесь оказались? – Провалились в трещину и попали в подземную реку. Она затянула нас в эту пещеру. Вот только Вайле... – А остальные? – Остальных, боюсь, накрыло скалой. Нам еще, можно сказать, повезло. Если, конечно, отсюда есть выход... Пулат приподнялся на локте. – Что же нам теперь делать? В какую сторону идти? – Подожди, парень! Дай передохнуть. Что-нибудь придумаем! Адилхан опустил голову на песок и закрыл глаза... Очнулся он от странного ощущения пустоты. Будто что-то, к чему он давно привык, вдруг исчезло. Он пошарил рукой вокруг себя. Пулат спал рядом, дыхание его было спокойным и размеренным. Вокруг по-прежнему был лишь мокрый холодный песок. Что же изменилось? |