Онлайн книга «День бумеранга»
|
– Она называется Американо-корейское общество взаимопонимания и развития. – Вот-вот, – сказал Терри. – Офис очень маленький. Всего-навсего один субъект, который без конца курит. Мун Пак. Мистер Мун Пак. – И что именно им от вас было нужно? – Сформулировали они вот как: «для развития гармонии и взаимопонимания между Северной Кореей и международным сообществом» организовать в Северной Корее профессионально-любительский турнир по гольфу. Поле там вроде бы есть. Причем такое, что только держись. Бункеры [87] у них – настоящие бункеры. Наша задача была – раскрутить это дело. Привлечь знаменитостей. – Знаменитостей? – переспросил Аллен Снайдер. – Взрыва энтузиазма, честно говоря, не последовало. Но О.Джей Симпсон [88] проявил некоторый интерес. – В общем, лучшие люди страны, – заметила Касс. Переварив услышанное, Аллен сказал: – Вы, конечно, знаете, что Северная Корея значится в госдеповском списке покровителей международного терроризма. Американским гражданам запрещено заниматься бизнесом с Северной Кореей. Терри попытался защититься: – Мы скорее просто теоретически исследовали… так сказать, пути сближения. Ничего… специфически… определенного… Аллен смотрел на него. – Терри, – сказала Касс. – Мы окружены. Капитулируй давай. – Надо же, до чего дошло, – пожаловался Терри. – Твое собственное правительство превращается в «большого брата», ломится к тебе в дверь, забирает твои компьютеры, наваливается на тебя всей своей тяжеленной тушей – за что? За попытку внести крохотный вклад – сделать шаг – в сторону… в сторону… – Он посмотрел на Касс. – Напомни, я забыл. – Гармонии и взаимопонимания. – Вот. – Разбираться с ФБР предоставьте мне, – сказал Аллен. – Я думаю, скоро они дадут о себе знать. Тут как раз позвонила секретарша Терри с известием, что явились два агента ФБР и хотят поговорить с ним и Касс. Аллен пошел их перехватить. – Мне думается, нам нужны две приемные, – заметил Терри. – Одна для клиентов, другая для фэбээровцев. Оформим так, что им понравится. Кактусы в горшках. Экземпляры «Американского стрелка». По телевизору будем крутить «Самых разыскиваемых людей Америки». – Насчет компьютера, – сказала Касс Ранди. Он писал в блокноте какие-то заметки. – А? – Есть хорошая новость. И еще одна новость. С какой начнем? – Будь моя воля, я только хорошей бы и ограничился. В целом, видимо, твои новости так себе. – Про то, что твоя мать была грымза, они не нашли. Про вишни тоже. – Какое облегчение, – сказал сенатор с обиженным видом, подняв глаза от блокнота. Очки у него сидели на кончике носа, придавая Ранди некую надменность белой кости. – Так что если набрать в Google «сенатор Рандольф Джепперсон» и «грымза», две тысячи ссылок не вывалятся. Quel joie. [89] – Другую новость хочешь выслушать? – Честно говоря, не очень. – Он опять опустил взгляд в блокнот. – Но что-то мне подсказывает, что у меня нет выбора. – Мы с Терри в свое время обсуждали кое-что с… предложение одно деловое… не очень крупное. – А? – Скорее всего, до реализации все равно не дошло бы… Такие начинания сплошь и рядом проваливаются. Ранди продолжал писать текст выступления. – Знаешь что, Касс, – предложил он, – давай я и дальше не буду на тебя смотреть, а ты мне скажешь, что хочешь сказать. Со счета три, хорошо? Готова? Помнишь свои слова о том, что говорить правду – это как ездить на велосипеде? Раз… два… три. – Фэбээровцы нашли в компьютере файлы, по которым создается впечатление, что мы с Терри… – Касс хмыкнула с деланным пренебрежением, – …сотрудничали с одной неправительственной организацией, помогали ей с одним международным начинанием из тех, что, как говорится, сближают континенты, задействуя при этом частный сектор, это такой двусторонний или, лучше сказать, многосторонний проект… Ранди посмотрел на нее. – Ты что, инсульт перенесла? – Почему? – Говоришь так, что ничего нельзя понять. Не можешь просто взять и объяснить все как есть? – Хорошо, – сказала Касс, стараясь сделать тон максимально обыденным. – Они прицепились к файлам, относящимся к турниру по гольфу, о котором мы с Терри вели переговоры с зарубежным правительством. – С каким правительством? – С корейским. – Ну и что? Я не вижу проблемы. – С северокорейским, точнее говоря. Ну, как твоя речь подвигается? Гидеон Пейн застонал и очень медленно попытался встать. – Господи Иисусе… Монсеньор Монтефельтро сидел в кресле напротив с видом инквизитора Торквемады, готового вынести смертный приговор. На случай, если Гидеона опять вырвет, он отодвинулся подальше. – Что… случилось? – заплетающимся языком спросил Гидеон. – Очень многое случилось, – отчеканил монсеньор Монтефельтро. – Хотите, расскажу сначала, какой у меня был вечер? А потом – какой он был у вас. Гидеон теперь, пошатываясь, стоял на ногах. Он похлопал по карманам жилетки, чувствуя, несмотря на свое состояние, что чего-то важного не хватает. Потом похлопал по остальным карманам. – Часы. Цепочка. Их нет. Он посмотрел на монсеньора более осмысленно. Его мозг был подобен мастодонту, пытающемуся выбраться из ямы с дегтем. – Где мои часы и цепочка? – спросил он обвиняюще. – А сами не помните? – Я ничего не помню, – сказал Гидеон, выворачивая карманы брюк. Монтефельтро вдруг пришла в голову старая итальянская поговорка: Si non è vero, è molto ben trovato. Если это и не правда, это очень удачная находка. – Вы подарили их своей новой подруге. Мисс Тургеневой. Гидеон прищурил глаза, утопив их в пухлых складках. – О чем вы говорите?! Подарил часы? Они принадлежат моей семье с тысяча восемьсот шестьдесят четвертого года! |