Книга Красный Дракон, страница 74 – Томас Харрис

Застенчивый мистер Долархайд… Она прекрасно понимала, как подействовала на него сцена в зоопарке: он дрожал, как разгоряченный конь, когда вел ее из операционной.

Устроить ей такую встречу с тигром — шикарный жест. Может, за этим кроется нечто большее? Но уверенности пока нет.

— Мартини?

— Давайте я пойду вместе с вами и приготовлю? — предложила Риба, сбрасывая туфли.

Пощелкивая пальцами по стакану, она налила в него нужное количество вермута, добавила две с половиной унции джина и бросила две маслины. Она быстро ориентировалась в доме — по тикающим часам, по шуму кондиционера на окне, по воздушным потокам.

На полу рядом с кухонной дверью было теплое место, освещенное заходящим солнцем.

Он усадил ее в свое большое кресло, а сам сел на диван.

В воздухе повисло напряжение.

Она пригубила мартини. Долархайд включил проигрыватель, и ему показалось, что комната стала совсем другой, как будто разделилась на две части — его и ее. Риба была первой, кто пришел к нему, в этой дом, по собственному желанию.

Звучала музыка Дебюсси, под которую погас солнечный свет.

Он спросил ее что-то о Денвере, и Риба коротко ответу да — ответила рассеянно, о чем-то другом. Он описал ей дом и большой двор, огороженный кустарником и деревьями. Разговор иссяк.

Когда Долархайд менял пластинки, Риба произнесла:

— Этот удивительный тигр, этот дом, и вы сами, Д., - все это так таинственно. Я не думаю, чтобы кто-нибудь знал вас по-настоящему.

— А вы спрашивали?

— Кого?

— Кого-нибудь.

— Нет.

— Тогда почему вы считаете, что меня никто не знает? — Из-за его сосредоточенности на четком произношении вопрос прозвучал бесстрастно.

— Да, какие-то коллеги из Гейтвей видели, как мы садились на днях в ваш фургон. Их распирало любопытство. И вот нежданно-негаданно ко мне на работу ввалилась целая компания.

— Что им хотелось знать?

— Они просто любят посплетничать. А когда поняли, что сплетничать не о чем, ушли.

— И что они говорили?

Она собиралась обратить любопытство женщин в легкую насмешку над собой, но, видно, из этого ничего не выйдет.

Риба вздохнула.

— Выспрашивали обо всем подряд. Они находят вас очень таинственным и интересным. Считайте это за комплимент.

— Они говорили, как я выгляжу?

Вопрос прозвучал нарочито легко, но Риба знала, что ему не до шуток. Она решила не увиливать.

— Я не спрашивала. Но они, конечно, сказали, каким вас видят. Хотите услышать? Дословно? Не хотите — не буду. — Она была уверена, что уж об этом-то он наверняка спросит.

Гробовое молчание.

Внезапно Риба почувствовала, что она совсем одна в комнате. Пространство вокруг нее казалось черной дырой, втягивающей в себя все и не излучавшей ничего. Но она не слышала его шагов — значит, он здесь.

— Я bee же скажу, — начала она. — В вашем облике есть некая подтянутость, аккуратность, и это им очень нравится. Еще они сказали, что у вас необыкновенно развитое тело. — Очевидно, ей следует не останавливаться, а продолжать. — Они говорят, что вы болезненно чувствительны к своему лицу, но вы зря беспокоитесь. Да, там была такая… Эйлин, кажется?

— Эйлин.

Ага, сигнал вернулся. Она чувствовала себя летучей мышью.

Риба умела превосходно копировать чужую речь. Она могла воспроизвести болтовню Эйлин с абсолютной точностью, но была достаточно умна, чтобы никого не передразнивать в присутствии Долархайда. Она цитировала Эйлин медленно, бесцветным тоном, словно с трудом разбирая чужие каракули.

— «Этот парень выглядит совсем неплохо. Честное слово, я дружила со многими, кто выглядел куда хуже. Одно время я встречалась с хоккеистом, — он играл за „Голубых“, помните? — так у него была небольшая ямка на губе, там, где ему ударом шайбы повредило челюсть. У них, у хоккейных игроков, всегда что-нибудь в этом роде. По-моему, это признак настоящего мужчины. У мистера Д, замечательная кожа, чего я не сказала бы про его волосы». Удовлетворены? Да, еще она спрашивала меня, на самом ли деле вы так сильны, как выглядите.

— А вы что ответили?

— Я сказала, что не знаю. — Риба осушила свой стакан и приподнялась. — Где же вы, Д., черт побери? — Она услышала, как он приближается к ней со стороны стереопроигрывателя. — Ага, вот вы где. Хотите знать, что я об этом думаю?

Она нашла пальцами его рот и торопливо поцеловала, слегка прижав свои губы к стиснутым зубам Долархайда. Риба уже поняла, что причина напряженности крылась в его застенчивости, а вовсе не в неприязни.

Он окаменел.

— А теперь покажите, где ванная комната.

Она взяла его за руку и пошла рядом с ним по коридору.

— Я сама найду дорогу обратно.

В ванной она пригладила волосы и попыталась найти, чем бы почистить зубы. Она искала аптечку, но натыкалась на полки с фотореактивами. Она перебирала предметы осторожно, боясь порезаться, и наконец обнаружила бутылочку. Риба отвернула колпачок, понюхала, удостоверилась, что это зубной элексир и прополоскала рот.

Вернувшись в гостиную, она услышала знакомое жужжание проектора, перематывающего пленку.

— Мне нужно немного поработать, — сказал Долархайд, подавая ей новый мартини.

— Ну что ж, — произнесла она, не зная, как быть дальше. — Если я отвлекаю вас от работы, то я пойду. Можно вызвать такси прямо сюда?

— Нет. Я хочу, чтобы вы остались. Просто мне нужно просмотреть одну пленку. Это совсем недолго.

Он взял ее за руку, собираясь подвести к большому креслу. Но Риба помнила, где стоит кушетка, и направилась туда.

— Пленка со звуковым сопровождением?

— Нет.

— Музыка вам не помешает?

— Нет.

Риба чувствовала: она нравится Долархайду. Он хочет, чтобы она осталась, но немного испуган. Ему нечего бояться — все будет прекрасно. Она села.

Мартини был чудесен — холодный, бодрящий.

Тихо звякнули льдинки в стакане, это Долархайд сел на другой конец кушетки. Пленка все еще перематывалась.

— Я, пожалуй, прилягу на несколько минут, если вы не возражаете, — сказала Риба. — Нет, нет, не уходите, здесь полно места. Разбудите меня, если я задремлю, хорошо?

Она вытянулась на кушетке, держа стакан на животе; концы золотистых волос почти касались его руки.

Он выключил перемотку. Фильм начался.