Книга Эскадра его высочества, страница 44 – Алексей Барон

Он с досадой плюнул за борт. Потому что покаянские военные корабли не имели права заходить в дельту Теклы без разрешения посадника.

— Ничего, — угрюмо проворчал Ерофеич. — Не век им тут плавать. Судьба, она девка переменчивая.

Словно подтверждая его слова, вдруг стих ветер, паруса на покаянских кораблях обвисли. Эскадра, не завершив маневра, застряла в проливе между островами.

— А ведь похоже, что засаду затевают, — сказал Абросим. — Хотят сесть на хвост померанцам еще в муромских водах.

— Да, — кивнул Свиристел. — Похоже.

— Какой план будет?

— План будет такой. Проходим мимо острова и поворачиваем вправо. Думаю, что Мак-Магон пройдет либо здесь, либо там, за Долгим островом. В любом случае мы их увидим.

— Нас могут найти и родичи Агафония.

— Не смогут. Мы ж теперь в плену у базилевса!

— А если померанцы узнают, что мы захватили фрегат? Тот бриг, что на мели сидит, уже наверняка послал шлюпку с сообщением. Если сам с мели не снялся. Скоро начнется облава и на нас.

— Тут ничего не поделаешь. Мы должны найти корабли курфюрста. Очень может быть, что завтра «Умбаррага» спугнет их в сторону моря. То есть прямо к нам. Вместе у нас будет около шестисот шестидесяти пушек, а это уже — кое-что. Имперский флот сильно разбросан, можно и прорваться.

— А дальше?

— Я не Господь Бог, Абросим, всего не знаю. Поживем — увидим, что там дальше будет.

— Увидим, — без особой уверенности согласился Абросим.

— У тебя что, предчувствие?

— Ага. Не думаю, что пролив между островами свободен.

* * *

Через полчаса, когда они миновали Долгий остров, Свиристел сказал с уважением:

— Ну ты, брат, даешь!.

Между островами Долгий и Оболонный, прямо поперек пролива стоял восьмидесятичетырехпушечный линкор «Орасабис», полностью перекрывший фарватер. Ничего не оставалось, как плыть дальше.

Но вот пролив между островами Оболонный и Пихтач оказался свободным. Почему — понятно, глубины здесь были для линейных кораблей маловатыми. Покаянцы решили, что и курфюрстова кригсмарина тут не пройдет. Но глубины, недостаточные для линкора, могут быть приемлемыми для фрегата.

«Ежовень» снялся с буксира и быстро промерил фарватер. Оказалось, что трофейный корабль пройти может, хотя и впритирку. И в третьем часу ночи бывший его величества фрегат «Консо» стал на кормовой якорь. Там, где и наметил Свиристел, — за песчаным мысом Оболонь-острова. В укромном месте, заслоненном от главного русла скалами

— Что теперь? — спросил Анисим.

— Пушки заряжены?

— Да.

— Нужно узнать, что за силы стерегут выход в море. Пока темно, пусть «Ежовень» сбегает в бухту Пихтовую. На весла посадить покаянцев, своих не утомлять. Остальным — спать. Потому как завтра набегаемся. И вот еще что, Абросим. Распорядись как следует накормить пленных. Без всяких норм, чтоб ели от пуза. А назавтра всем — швабры в зубы и — вперед. Пусть драят «Консо» до блеска-сияния, до тех пор, пока очистят эту конюшню от киля до самых клотиков. Весь хлам — за борт. Мурмазеям негоже драться в помойке.

* * *

Утром, в разгар генеральной уборки, пленный капитан попросил аудиенции. На его лице появилась щетина, но в остальном он был собран, подтянут, держался молодцом.

— Вчера я не успел представиться.

Стоеросов кивнул.

— Да, суматоха случилась.

— Капитан второго ранга Сейран Лере, к вашим услугам.

— Слушаю тебя, съер.

— Боярин, хотел вас спросить, что будет с моим экипажем?

— Отпустим.

— Когда?

— Да сразу после окончания похода. Вот только когда он закончится, того сказать не могу. Поэтому буду ходатайствовать перед адмиралом Мак-Магоном о зачислении ваших матросов на довольствие с выплатой денежного содержания. Тех, кто филонить не будет, конечно.

— Вот как… Очень благородно с вашей стороны.

— Скорее — разумно. У меня всего семьдесят четыре человека, двое ранены.

— Понимаю. Но если вы рассчитываете таким жестом смягчить эпикифора, то… напрасно.

Свиристел посмеялся.

— Нет. Эпикифора мягчить я никак не собираюсь. Скорее даже наоборот, хочу разозлить как следует.

— На что же вы тогда рассчитываете?

— Я рассчитываю не попадаться ему в руки. Чего и вам советую, кстати.

— Постараюсь. Насколько я понял, вы находитесь на службе у Поммерна?

— Точно.

— Тогда возьмите меня в свой экипаж.

— Гм. А вы хорошо подумали? Если нас поймают, за компанию повесят и вас.

— Потерю корабля мне и без того не простят, это не в правилах бубудусков. А попасть к ним на перевоспитание… Бр-р, сплошная мерзость. Так что выбора, в сущности, нет.

— Что ж, будете штурманом. Просьбы, пожелания?

— Только одна. Позвольте мне не стрелять в своих бывших сослуживцев. Среди них есть и приличные люди.

— Да пожалуйста. Приличные мужики есть везде, — сказал Свиристел. — Даже на службе у его люминисценция.

Потом вздохнул и добавил:

— Их и убивают в первую очередь, приличных. Берегутся не очень.

— Да, — сказал Лере. — Побережешься раз, побережешься два, — глядь, и перестал быть приличным. Вы это хотели сказать?

— Не только. Тут, вишь ли, вот еще какая штука. Было бы из-за чего не беречься. По-моему, у эпикифора ничего такого нет.

— А у курфюрста?

— У курфюрста? Пожалуй, что есть.

— Хотелось бы верить, — вздохнул капитан Лере.

Стоеросов пожал плечами.

— Возможность проверить мы вам предоставим, не сомневайтесь. А вы мне скажите такую вещь. Паруса на «Консо» старые, такелаж гниловатый, матросы цинготные, в сухарной кладовой плесень, в трюме вода, а крысьяки так и шныряют. Что, и на других кораблях базилевса так же?

— На многих гораздо хуже, — мрачно ответил пленный капитан. — Самый страшный враг императорского флота — вовсе не Поммерн и даже не Альбанис. Это — обратья имперские интенданты.

— Так может, и вся ваша империя течь дала?

— Давно уже, боярин. Только приспособилась дырки человеческими жизнями затыкать. Людей много, чего их жалеть…

— М-да, — сказал Стоеросов. — И как ты с такими мыслями не спился?

— Потому что хорошей водки нет, — усмехнулся Лере. — Вся уходит сострадариям.

* * *

Свиристел приказал ставить нижние паруса, но с якорей пока не сниматься. На скампавеи завели новый буксирный трос и оставили там всего восемь человек. Все остальные расселись на палубе «Консо», вокруг мачт. Из камбуза вынесли бачки. Но едва успели позавтракать, за островом грохнул и далеко разнесся над Теклой первый залп.