Книга Дочь итальянца, страница 13 – Амелия Тоуни

— Ерунда, — резко сказала Арабелла. — Возможно, они просто не могли иметь общих детей.

— Или он бесплоден. Это то, о чем все шепчутся.

Арабелла пожала плечами.

— Если это его враги, они будут верить в то, во что захотят.

— А что ты думаешь о нем? — спросил Стив.

Поразмыслив минуту, она сказала:

— Допустим, я понимаю, почему у него много врагов.

— Почему бы не узнать о нем побольше, пока он не приехал?

Английские сайты в Интернете мало что рассказали Арабелле о Маурицио Скальди и его деле, итальянские были информативнее. Из маленького предприятия «Флексион» разросся до огромного концерна со скоростью, которая говорила о масштабах личности ее владельца или о его неразборчивости в средствах. Но там не было ничего о его личной жизни.

Внезапно Арабелла поняла, что мужчина, которого она встретила прошлым вечером, полностью сосредоточен на работе. И ей стало жаль его. Она поступила так же, чтобы не чувствовать боли. Но что двигало им?..

Она нашла множество предлогов, чтобы не попасться Маурицио на глаза в отеле, и спокойно обдумала ситуацию. Даже решила, что им стоит поговорить. Несомненно, он позвонит ей и они встретятся за обедом. Они как бы познакомятся заново, и она освободится от призраков прошлого.

Подготовившись к разговору, Арабелла ждала телефонного звонка. Вместо этого постучали в дверь. Нахмурившись, молодая женщина открыла.

— Это для вас, миссис Стоун, — сказал посыльный, протягивая ей продолговатый предмет в подарочной упаковке.

Когда он ушел, она осторожно развернула бумагу и увидела бархатную коробочку. Внутри лежал самый потрясающий из когда-либо виденных ею бриллиантовый браслет и записка: «До встречи». Итак, он опять все решил за нее и не сомневается, что она пойдет у него на поводу. А этот браслет… Он что, плата за ее примерное поведение? Да за кого он ее принимает?!

Вне себя от негодования, Арабелла в считанные минуты оказалась перед дверью пентхауса.

— Как ты смеешь? — воскликнула она, когда Маурицио открыл ей. — Возьми это и больше не позволяй себе ничего подобного! Делая такие дорогие подарки незнакомому человеку, ты ставишь его в неловкое положение!

Маурицио посторонился, давая ей войти, и мягко произнес:

— Ты не незнакомая. Я помнил о тебе все эти годы.

— Ну и что. За пятнадцать лет многое изменилось. Мы стали другими людьми, — возразила Арабелла.

— Ты говоришь так, потому что я недостаточно хорош для тебя? — спросил Маурицио.

— Как ты можешь говорить это после того, что было между нами? — Арабелла явно нервничала. — Я заслуживаю более уважительного отношения к себе!

— Хорошо, я сожалею, — выдавил он. — Возможно, внутри я все тот же неотесанный деревенщина, на которого твоя мать смотрела свысока. Я изменился только внешне, но не здесь, — Маурицио приложил руку к сердцу, — и чувствую презрение людей, даже если его не демонстрируют открыто.

— Я и не думаю насмехаться над тобой! — воскликнула Арабелла.

— Но все же что во мне не так?

— Твое богатство. Возможность дарить такие дорогие вещи.

— Ты же принимаешь подарки… от него, — возразил Маурицио.

Арабелла сразу догадалась, кого он имеет в виду.

— Рон — это совсем другое дело. И… и вообще я не обязана отчитываться перед тобой.

Он нахмурился, и молодая женщина задалась вопросом, говорил ли ему кто-нибудь «нет» в последнее время. Вряд ли, подумала Арабелла, поскольку Маурицио явно не знал, что делать. Но она была слишком обижена, чтобы помогать ему.

— Ты решил, что можешь появиться через пятнадцать лет в моей жизни и купить меня?

— Прости. — Он примирительно поднял руки. — Я поступил бестактно. Но давай начнем все сначала.

Однако Арабелла была непреклонна.

— Нет, лучше покончим с этим. Мы встретились снова и поняли, что стали чужими. Не было вспышки молнии. Прошлое не ожило, и этого не изменить. Любовь умирает, и ей уже не суждено воскреснуть.

— Любовь? — неожиданно усмехнулся Маурицио. — Я не говорил о любви. Ты льстишь себе.

— О, так ты хотел кое-что взамен бриллиантов, да? — презрительно бросила Арабелла. — Но мне не нравится быть объектом внимания мужчины, который покупает женщин. Я не товар.

— Нет? А как ты назовешь то, что происходило вчера вечером? — с вызовом спросил он.

— Что?!

— Сначала нас посадили вместе, потом мы уединились в оранжерее. Думаешь, я не знаю, с какой целью? — язвительно произнес Маурицио. — Очаровательной миссис Стоун достаточно лишь взгляда, чтобы любой мужчина стал послушной марионеткой в ее руках… или в руках этого старика Бриджеса. Разве не так?

Арабелла взглянула на него вызывающе.

— Да, так. А что еще заставило бы меня уединиться с тобой?

Это было жестоко, но Арабелла отчаянно пыталась оттолкнуть его от себя. Маурицио лишал ее душевного покоя, который она обрела с таким трудом. Но она пожалела о своих словах, когда увидела, что он смертельно побледнел.

— Прости, — произнесла она, сожалея, что, нанеся удар по его гордости, причинила ему боль. — Я не хотела обидеть тебя…

— Не думай об этом, — перебил ее он.

В номер постучали, и Маурицио сделал знак, что сейчас вернется. Оставшись одна, Арабелла осмотрелась, ища, куда бы положить футляр с браслетом. Дверь в спальню была приоткрыта, и она увидела комод, на котором стояла массивная бронзовая лампа.

Маурицио все еще не было, и молодая женщина решила воспользоваться моментом. Она проскользнула в спальню, быстро выдвинула верхний ящик комода… и потрясенно замерла.

Там, поверх каких-то бумаг, лежала фотография. На ней была изображена девушка с черными волосами, юная и прекрасная. Она сидела на заборе и смеялась в камеру. Маурицио сделал снимок в тот день, когда она сказала ему о ребенке. Даже если бы не помнила этого момента, Арабелла поняла бы это, глядя на выражение своего лица. Девушка на фотографии была счастлива и любима и не сомневалась, что так будет всегда.

Целых пятнадцать лет Маурицио хранил снимок. Значит, она, Абби, как будто все это время была с ним. Гнев Арабеллы мгновенно утих, и ей захотелось позвать его и разделить с ним чудесное мгновение.

— Маурицио…

Она оглянулась и увидела, что он стоит в дверях, наблюдая за ней. Беззащитное выражение лица выдало его чувства. Он снова был тем юношей, которого она любила и который все еще жил в этом резком, агрессивном мужчине.

— Маурицио, — повторила Арабелла.

Его глаза стали холодными, лицо превратилось в маску.

— Что ты здесь делаешь? — ледяным тоном спросил он.