Онлайн книга «Красные карлики»
|
Забравшись к самой кроне, Джифаренге спустился с колючими шишками в сумке. – Если не врали, это от плесени. Вскипятить в скорлупе и натираться. Разжижившаяся на огне мякоть шишек смотрелась намного гаже ржавого снадобья, но ситуация была не та, чтобы брезговать. В гнезде под балдахином из ветвей сидели два грязных чучела, намазанные химикатом для шпал и плодовым пюре. – Ну и вид у вас, капитан. – Думаешь, ты лучше? – Сейчас бы к девкам в гости. – Нет, к Мийо. – Не надо Мийо. У меня выдержка не выдержит. – Ты трезвый; как-нибудь обойдётся без рук. – Ногами задушу. Умею. Из-за стекла, из тёмной мутно-зелёной бездны, в прямоугольный и прозрачный мир воды смотрели выпуклые глаза колосса. Песчаное дно затмевала тень великанской головы, и что-то толкало выйти из тени, блеснуть золотом чешуй в пронизывающем воду свете. Рыбы, асинхронно шевеля плавниками и изгибая гладкие, совершенной формы тела, вплыли в день; ночь царила в воде позади их роскошных полупрозрачных хвостов, похожих на карнавальные флаги в звёздах блёсток поверх многоцветных шелков. Их глаза выпирали из голов-шлемов, подобно вздутым объективам; жаберные крышки едва заметно отслонялись, выпуская незримые волны. Зеркальное небо встрепенулось, в середине его вспух чёрный вырост, расширяясь, вытягивая уродливые и изменчивые щупальца. Мелькнул огонь; вслед за чёрным полипом ко дну мира заспешили, рассыпаясь, серые хлопья. – Ты мог бы не стряхивать пепел мне в аквариум, Леон? – Но ты же капаешь туда чернила?.. – Я ставлю опыт, а ты мешаешь. – А вдруг они примут пепел за корм? – Нет, они прекрасно отличают корм от несъедобных предметов. – Мийо, покажи, как они выпрыгивают. – Хорошо; нагнись к воде. – Мне страшно. – Чего ты боишься? они такие маленькие… Старшая, самая большая рыба приоткрыла рот – в луче лампы сверкнули пластины зубов. – А если вцепится?.. Лучше пусть дерутся друг с другом. – Рыбка стоит двести сорок пять экю. Ты платишь. Старшая и стальная принялись перед схваткой ходить вокруг воображаемого центра. Всё быстрей. Остальные отстранились от бойцов. Чернила растворялись, придавая воде синеватый оттенок тайны. Бойцы слились в сверкающее кольцо; даже поверхность воды заволновалась. – Автосхватка, – объяснил Мийо, нажимая соответствующий сенсор. Рыбки сцепились в бешеный клубок; на дно стали опадать клочья плавников. – На кого ставишь? – На стальную. Как ни странно, Леон поставил верно. Мелкая стальная оказалась проворнее крупной старшей и смогла вгрызться той между телом и шлемом. Вопрос в том, скоро ли она сможет перекусить проводки. – Я переоценил возможности старшей, – вздохнул Мийо. – В её паспорте говорилось, что она зверь-рыба, настоящая убийца. А оказалось – немочь бледная. Рохля. Достань её, Леон, она твоя. Отключенные рыбки потеряли плавучесть и тихо опускались ко дну на ровномкиле. Закатав рукав, Леон погрузил руку в аквариум – и не успел отдёрнуть её, когда стальная ринулась к его пальцам, разинув пасть. Мийо негромко рассмеялся. 13 плювиоза. Двухтактные дни сомкнулись в колесо. Ночь и проливень – утро и духота – вода и грязь – пиявки и бестиолы – в тине по колени – упал едва не рылом в тину – встали и пошли – верещат крылатки – сиеста и удушье – вверх по дереву – провал сна – подъём и сборы – ноги вязнут в гниющей жиже – зелёная тьма сгущается – опять на дерево? Вода сверху, вода снизу, вода всюду, ручьи по стволу, водопады из листьев-воронок, сопливые сочные стебли бромелий, колючки впиваются в кожу, кусает муравей. Хлещет проливень. Утро. Это вчерашнее утро! Капитан, вы заблудились, мы идём по кругу!.. – Загинем тут… – простонал Джифаренге, обнимая ствол и оползая на колени. – Капитан, гу?.. Капитан – уже совсем нечеловеческого цвета, весь потрескавшийся, как несвежий вздутый труп, на лице мокрые язвы с вывернутыми краями. В язвах, под слоем прозрачно-коричневых бусин, тускло проступают детали черепа, тяги-черви, синеватые жилы. – Идём, Джифаренге. Трасса рядом. – Да где ж она, роди её мать поперёк'?! – Недалеко. Вставай. Пошли. Форт был уверен – азимут взят верно 333°. Это не кратчайший путь к трассе, но по дороге, идущей прямо от G-120, двигаться опасней. По крайней мере, мортифера или копьехвост просто жрут людей, а не заставляют их работать на руднике. Тем более на таком, который не отмечен на карте и откуда подневольных работяг освобождают только по увечью. – Надо было остаться, – хрипел Джифаренге. – Четыреста экю. В конце концов… чем вот так подыхать… Страшный урод с полопавшейся кожей отрицательно покачал головой. – Знаешь, парень, меня учили, что биндэйю – лютые враги. Что они хорошо умеют драться и бьются до последнего. Но это, наверное, не о тебе. Мне придётся тебя тащить. – Ннну нет, – Джифаренге зарычал, поднимаясь, – ваш учитель не обманывал. Ещё посмотрим, кто кого потащит. Ночью Форт опять тайком подменил глот-патроны в маске грузчика своими. Упрёк подстегнул гордость бинджи – он может и не показать, что голова кружится, и будет брести, пока не упадёт. Выдохшиеся патроны Форт прокалил, как советовали бывалые звероловы – нагрев огнём восстанавливает треть ресурса поглощения. 16 плювиоза. Джифаренге впервые за время пути встал на четвереньки. Биндэйю это могут легко, и на ЛаБинде – дома, в сугубо приватной обстановке или по пьяному делу – позволяют себе ходить по-зверски, но не при чужих, никогда! «Четвероногий» – оскорбление, особенно от разумных тварей иных видов. А вот Джифаренге дошёл, потеряв стыд. Куда уж там стыдиться, если ноги не держат. Он двигался слепо, молча, автоматически, забыв про облик цивилизации, который он – отставной, но всё-таки солдат – обязан поддерживать. Не упасть плашмя, не влипнуть в грязь лицом – единственное, что держало его на ходу. Мерные всхлипы шагов капитана были ориентиром. На привале в сиесту Форт втягивал его наверх, прицепив шнур к поясному ремню, а Джифаренге вяло перебирал конечностями. Форт, поднявшись по стволу повыше, вслушивался. За необъятным шелестом гилея пробивались неясные звуки моторов – голос трассы. – Идём. Осталось мало. – Сколько? – Губы Джифаренге обметало белёсым грибным налётом, они болезненно, синюшно отекли. Кажется, и язык затронут грибами. Завтра переползут на горло. |