Онлайн книга «Золото мертвых. Смута»
|
– Лицедействовал, значит? – Можно и так сказать. За страну обидно. – Похвально. Я ведь Отрепьева несколько лет знаю, он тогда простым монахом был. Никаких он не царских кровей, мелкий человечишка, обуреваемый страстью к власти, к богатству. И ладно, если бы он на самом деле был из царского рода – пусть и далёкий родственник. Грех это! Всю Русь в обман ввёл. – Согласен, потому и делал, что мог, что в моих силах было. Зерно недоверия хотел посеять. А за предупреждение спасибо. Очень своевременно! Иначе бы я к полякам в лапы попал. – Ты православный ли? Вместо ответа Андрей вытянул из-за ворота цепочку с крестиком. – Тут ведь не только вопрос власти, но и веры. Его ляхи поддерживают, а они веры римской. – Католики. Ты знаешь, что самозванец по весне жениться хочет? – Да, на католичке. Мариной зовут. – Во-во, Мнишек её фамилия. Дочь воеводы Юрия. В конце апреля прибудет. – Ты много знаешь. Не простой ты юродивый! – усмехнулся священник. – Да и ты не так прост, батюшка. – С чего ты взял? – О поляках предупредил вовремя, стало быть – связи есть. – Хм! Умён, коли догадался. – Хорошо такого осведомителя иметь. Только сомневаюсь, что это поляк. Ляхи католики и в православный храм не пойдут. – И тут угадал. – Подожди, дай подумать. Андрей прикинул: – Козак. Батюшка восхитился: – Неужто сам додумался? Как? – Насчёт ляхов ты понял, а кто ещё, кроме поляков, знал о юродивом? Их союзники – козаки. – Тоже наёмники. И я не исключаю, что часть из них католическую веру приняла, а этот – православный, и в храм к тебе ходит. – Логично. Знаешь, что это слово обозначает? – Знаю. Козака отдашь? – А это как понять? – Познакомь. Мне полезен может быть. – Да ты кто таков? Не много ли на себя берёшь? – взъярился батюшка. – А говорят – священники не волнуются, всегда спокойны. Врут, наверное. Священник остыл. – Похоже – не один ты! Кто за тобой? – Сильные люди, не хотят они самозванца на троне видеть. Да и не в этом главное. За веру они боятся. Наша вера от отцов, дедов и прадедов пришла, как ей изменить? – Истинные слова слышу! Наконец-то о вере заговорил! А то всё царь да самозванец… Церковь Отрепьеву цену знает – грош в базарный день. Для веры нашей угроза! – Вот и я о том же. Одно дело делаем. Только бояре да князья ещё и о стране думают. Отрепьев страну на куски порвёт, лучшие земли полякам отдаст. А землицу-то самодержцы наши веками собирали! Священник пристально всмотрелся в Андрея: – Правду ли ты сказал? Можно ли тебе верить? – Всё правда. Больно видеть, как поляки по Москве да по Кремлю ходят, как по своей земле. А самозванец хуже предателя. Грешно в церкви да в Пост Великий говорить об этом, но он смерти заслуживает. – Бог рассудит! А с козаком поговорю я. Согласится ли помогать – не ведаю. – Только обо мне – пока ни слова. – Понимаю. А скажи-ка, большая ли сила за тобой? – Я мелкая сошка, воин. Но недовольных много. Думаю, самозванцу недолго осталось. – Твои бы слова – да Богу в уши. Большое испытание он рабам своим послал. Только думаю, не всю правду ты мне сказал. Не простой ты воин, для простого знаешь много. – Батюшка, я сказал, что мог. – Хорошо. Загляни ко мне через седмицу. Бог тебе в помощь! Перекрестившись на образа, Андрей вышел. Не ошибся он, священник имеет в Кремле неплохого осведомителя. Только закавыка одна есть. Несмотря на то то он обладает кое-какой информацией, пользы от неё нет. Информация ведь только тогда полезна, когда даёт пищу для анализа и последующих действий. А за священником силы нет. Это как парализованный человек: мозг работает, а руки-ноги не действуют. Если информацию собирать из разных источников, может сложиться цельная картина, тогда и предпринять что-то дельное возможно, ударить в уязвимое место. Среди боярства много выжидающих, приценивающихся к власти. Самозванец, придя к власти, сделал разумный ход – практически никого не казнил, не устраивал массовых казней. В ссылки неугодных отправлял – да, это было. Тем самым боярство от себя не оттолкнул, а за ними – деньги, люди. Стало быть, умён, да и советчики грамотные нашлись. На Руси всегда были противоборствующие боярские роды, стремящиеся встать поближе к трону. Близость к самодержцу – это чины, должности, власть, неплохие доходы. Но ни один род дворянский надолго не возвышался. И цари не вечны – к тому же жёны их то умирали, то они сами их в монастырь ссылали. А раз царица другая, то и родственники её к трону приближались, сменяя прежних фаворитов. Роды по-мелкому друг другу пакостили – оговаривали перед царём, принижали деяния. Иногда это приводило к опале, и даже земли, ранее дарованные, могли отбираться. Но на жизнь не посягали. Сегодня один род приближен, завтра – другой. А если казни учинять, так и родов на Руси не останется. Поэтому к самозванцу присматривались, но отторжения, неприятия, лютой ненависти он пока не вызывал. Впрочем, если бы бояре знали о том, что он задумал, они бы организовали ему отпор значительно раньше. Но не обладали они всей полнотой информации, жили сегодняшним днём. У русского человека в те годы была одна опора, один стержень – вера православная и десять заповедей. И посягательство самозванца на святое для народа ему бы не простили. Но пока о планах, да и то не обо всех, знал очень узкий круг лиц – не считая ближнего окружения самозванца. Неделя прошла в ожидании. Чтобы занять себя чем-то, Андрей помогал Науму: грузил товар из амбара, помогал его раскладывать в лавке, и даже поторговать успел, правда – под приглядом Наума. Купец товар оптом скорнякам не отдал, торговал шкурками сам – так получалось выгоднее. Торговля – дело хитрое. Там копейку сэкономил, в другом месте дешевле купил, глядишь – прибыль появилась. Не научишься считать выгоду – прогоришь. Через седмицу, как и уговаривались, Андрей поднимался по ступенькам храма. Предводителю нищих, стоящему на паперти, бросил несколько копеек. Тот улыбнулся: – Всё сладилось? Андрей кивнул. Священник вёл службу, в церкви было многолюдно. Ждать пришлось недолго, но он так и рассчитывал – прийти к окончанию. Пока сам на паперти стоял, расписание служб выучил. Дождавшись, пока прихожане выйдут, подошёл к приделу. – Заходи, сын человечий. – Доброго здравия, отец Матвей! |