Онлайн книга «Золото мертвых. Смута»
|
– Мне ведь приказать могут, дело военное, а я служивый. – Понял. Мужчины пожали друг другу руки. Теперь, в эту встречу, есаул вёл себя просто и естественно, без гордыни. Небось от поляков нахватался дурных манер. Сразу после встречи Андрей направился к Голицыну. На этот раз князь оказался во дворце, однако слуга проводил Андрея только до кабинета. – Сейчас князь занят, обождём. – Не князья ли у него? – Допустим. – Слуга посмотрел подозрительно. И в самом деле, откуда Андрею знать? Коней с богатой упряжью или колясок на переднем дворе не было. – А ты скажи князю, мол, Григорий пришёл, с важными известиями. Глядишь – и войти позволит. – Тебе – к князьям? Да меня выпорют на конюшне! – Так если не скажешь, тоже выпорют. Слуга потоптался, потом обречённо махнул рукой, постучался и вошёл. Послышались голоса, и слуга тут же вышел, вытирая рукавом вмиг вспотевший лоб: – Заходи! И чем ты люб князю? Андрей не ответил – он уже вошёл и закрыл за собою дверь. Как он и ожидал, все трое заговорщиков были здесь, восседая вокруг стола в креслах. На столе стояли кувшин вина и три серебряных кубка. – Здравствуйте, князья! – Хм, Григорий! Давненько тебя видно не было. Садись. Али важное что узнал? Андрей сел на скамью у стены. – Обоз с обоими Мнишеками уже в пути, к концу апреля будет в Москве. С ними – несколько сот воинов. Сколько – сказать не могу, не знаю. Князья переглянулись. – Только что об этом говорили. Похоже, самозванец всерьёз решил жениться. Только нам, дворянству и народу, царица иной веры не нужна. Ты знаешь, что невеста требует провести обряд по католическому канону? – Пока не ведаю. – Нам это на руку, народ православный и Церковь сей манир не примут. Голицын обратился к Шуйскому: – Тебе не кажется, князь, что надо силы к Москве выдвигать? – К Первопрестольной идут псковичи и новгородцы. Правда, самозванец хотел их на Крым направить. Через две недели они будут здесь. Только он строго-настрого приказал в город их не вводить, видать, боится. Требует, чтобы в окрестных деревнях для отдыха разместились. – Их и используем, – вставил Куракин. – Э! Ведь заставы на всех дорогах! Тропинками пройти можно, но они узкие, не для войска. – Разве такую силу заставы удержат? Сомнём! – Шумно получится. Да пока драться будут, гонца к наёмникам послать успеют. – Князья, позвольте слово молвить. Похоже, об Андрее князья забыли. – У меня есаул козачий есть, надо с ним переговорить. Он главный на заставе. Если согласится, пропустит войско. – Наш пострел везде поспел! Продолжай. – Денег я ему не обещал, но жизнь сохранить – это обязательно. – Условие принимаем – так ему и передай. Он пропустит наших и пусть сразу уходит верхами от беды. Мы-то его не тронем, но представляешь, что будет, когда народ за поляков возьмётся? Он же будет всех без разбора на вилы и ножи поднимать – и ляхов, и козаков. Объясни ему это. – Завтра же переговорю. – И нам одной заботой меньше. О деталях переговорим позднее. – Подождите, – подал голос Шуйский. – А если этот есаул нас продаст? Начнут Григория пытать – что за войска и зачем в Москву входят? Григорий же пыток не выдержит, а нас на плаху положат, головы полетят. Наступила тишина – князья осмысливали сказанное. Класть голову на плаху никому не хотелось. – Не схватят, – заверил Андрей. – Отбиваться буду, лучше в бою погибну! – Можно подумать, что других не брали! Набросятся внезапно, руки скрутят – что тогда? – Не выдам, – твёрдо ответил Андрей. И боязно князьям было, и войска в город желательно ввести тихо, без боя, чтобы поляки да прочие наёмники к отпору приготовиться не успели. Врасплох-то застать куда лучше, потерь меньше. Только и жизнь свою вверять Андрею и неизвестному им есаулу не хотелось. Есаул при всём желании их выдать не сможет – он их не знает. Вот батюшку Матвея может – как и его, Андрея. Хорошенько поразмыслив, князья дали согласие – тут уж Андрей на их решение повлиять не мог. Сам бы захватил Кремль и самозванца, только войска у него нет. Как говорится – бодливой корове Бог рога не дал. Следующим же днём Андрей отправился к Арбатским воротам. Улица была перегорожена деревянными рогатками, рядом с ними – пешие козаки, слева – изба для самой заставы. Андрей подошёл смело. – Мне бы есаула вашего увидеть. – Не есаула, а пана есаула! – Прошу прощения – конечно же, пана! Что-то быстро козаки переняли обращение на польский манер… – Иди в избу. Только пан есаул не в духе с утра. Не хочешь под горячую руку попасть – лучше не ходи. Но Андрей всё-таки пошёл. В полутёмных сенях взвёл курки у обоих пистолетов и прикрыл их полами кафтана. Причина плохого настроения есаула сразу стала ему понятна, как только он вошёл. На деревянном столе стояла бутыль мутного самогона, лежал крупно нарезанный кусок сала и краюха пшеничного хлеба. Слышал Андрей, что козаки ржаным хлебом брезгуют – де для смердов он. Есаул был пьян. Другой вопрос – насколько? Стоит ли с ним говорить в таком состоянии? – День добрый, пан есаул! Есаул уставился на Андрея налитыми кровью глазами. – Ты кто? – Григорий. Неужто запамятовал? – Выпить хочешь, Григорий? – Только пригублю, за компанию. Есаул щедро плеснул из трёхчетвертной бутыли с узким горлом в оловянную кружку. – Тогда пей! Закусывай салом. Знатное сало, вчера у деревенщины отобрали. Вот же гады! Андрей сделал пару глотков. Самогон, или, как его называли, – перевар, был тёплым, сильно отдавал сивухой, и пить его было противно. А вот сало и в самом деле оказалось великолепным – в меру солёным, с прослойками мяса. Андрей съел кусок сала с душистым, свежим куском хлеба. – Почто пришёл? – Есаул смотрел на него, не мигая, тяжёлым взглядом. – Соображать способен или мне завтра прийти? Есаул пьяно икнул: – Ты с кем говоришь? Сейчас высечь прикажу! – Не успеешь, застрелю. Андрей сказал это спокойно, но руку на рукоять пистолета положил. – Пошутил я, – сразу дал задний ход козак. – Уж и пошутковать нельзя? |