Онлайн книга «Мир вне закона»
Мы лежачи бок о бок на дне лодки, окруженные стеной корзин, и глядели в темное небо. Тихо поплескивала вода, со стороны носа, где расположился Карась, доносился скрип уключин. – А что именно? Я имею в виду, какие стихи? – Понятия не имею. Никогда не разбирался в сти… Ну, гад, опять! Любовь – над бурей поднятый маяк, не меркнущий во мраке и тумане. Любовь – звезда, которою моряк определяет Место в океане. – В реке, – машинально поправил я. – Что ты сказал? – Это я ему… – А что он сказал? – Ерунду. Любовь, моряк, маяк и мрак. – Оптимистические стихи. Он их, что ли, сам сочиняет? – Да нет. Советчик сиро… спроецировался в какую-то книжку и, как я понимаю, теперь может выдавать только куски из этой книжки. И угораздило же его попасть в книгу со стихами. Попался бы мне тот, кто все эти стихи написал! – А я люблю стихи, – заявила Лата. – Не все, конечно, но про любовь – люблю. – А я люблю темное пиво и высоких брюнеток, так что с того? Лата вздохнула: – В тебе романтики примерно столько, сколько у старой бандерши. Ты однобокий. – Это я-то однобокий? Я многогранен, как граненый стакан. – Как стакан с темным пивом? – уточнила она. Мы постепенно возвращались к привычному стилю общения, но сейчас у меня совсем не было настроения обмениваться колкостями, так что я повернулся на бок и просунул руку под голову Латы. – Эй, чего это ты? – удивилась она. – Видишь, какое дело… Там, наверху, эти, – сказал я проникновенно, – звездочки. А тут, внизу… мы с тобой. – Ну, так что дальше? – Тебе удобно? – Я придвинулся, рассматривая ее сверху, с довольно-таки близкого расстояния. Ее глаза на звезды не похожи, нельзя уста кораллами назвать, не белоснежна плеч открытых кожа, и черной проволокою вьется прядь. Посмотрев на ее волосы, я уточнил: – Желтой. – Что желтой? – Так, к слову. – Опять чушь несешь? Мы помолчали, и я спросил: – Почему ты тоже решила плыть? Лата замялась: – Ну… Мне, в общем, всегда хотелось находиться в гуще событий. Я очень любопытная. А тут, знаешь, какая скука, особенно после Нижнего Нимба? – Не знаю. Сам я пока что скуки не испытывал, даже наоборот. И это все? – Я придвинулся еще ближе. – Все! – с вызовом ответила Лата. – Что, интересно, ты хотел еще услышать? – Ну, я подумал… – Что – подумал? – возмутилась она. – Что у меня коленки трясутся в твоем присутствии? Так вот, это полная чепуха… – Тут наконец она поняла, как близко я придвинулся, и Лата решительно приказала: – Немедленно отодвинься. Я, мля, порядочная девушка. Порядочна и хороша собой? Порядочности тесно с красотой. Вместо ответа я склонился ниже. – Слышишь, Рыжий! – быстро заговорила она. – Ты ж любишь высоких брюнеток, а я, если заметил, маленькая и почти блон… * * * – Зря, конечно, ты поплыла со мной, – через некоторое время произнес я. – Знаешь что! – Лата уперлась ладонями в мою грудь и отпихнула. – Можно сказать, получил, чего хотел, а теперь заявляешь, что я зря поплыла. – Ну, нельзя сказать, что получил все… – Я хотела сказать, в разумных пределах. – Нет, с одной стороны, я рад… Сама понимаешь почему. Но с другой стороны, в замке ты мне ничем не поможешь. Скорее, наоборот, помешаешь. У меня там будет время заботиться только о себе самом. – Вы с Чочей явно нашли друг друга – оба натуральные мужские шовинисты. Неужто до сих пор не понял, что я не кисейная барышня? Я сама могу о себе позаботиться. И вообще, в замок я заходить не собираюсь. Спрячусь где-нибудь снаружи, пока ты не выйдешь. А если не выйдешь или станет опасно, смоюсь без тебя. Мы помолчали, затем она спросила: – Слушай, а раньше, до начала всего этого, ты действительно вообще ничего не знал о Сопредельных Реальностях? Я нахмурился, ведь только что подумал о том же. – Нет. – И… какие ощущения? – Это как… Ну, понимаешь, трудно объяснить. Короче, у меня такое впечатление, что я сидел в комнате… в маленькой темной комнате. То есть мне казалось, что я нахожусь в маленькой темной комнате. Света почти нет, только тусклый светильник, так что я вижу лишь узкий освещенный круг, в котором нахожусь. А потом, когда я прилетел на станцию, когда мне рассказали, что к чему, потом я попал в Зенит, сюда… Словно светильник вдруг начал гореть ярче, все сильнее и сильнее, очень много света, и я вдруг обнаруживаю, что узкая комната – не комната, что я нахожусь в центре огромного зала, такого, что и стен не видно, потолок очень высокий, вокруг какие-то переходы, множество дверей, и куда они ведут – неизвестно. И все вокруг залито светом, хочется встать и побродить вокруг, изучить то, что озаряет этот свет… Ты. э… понимаешь меня? Подумав, она ответила: – Да, кажется, понимаю. Лодка поплыла быстрее – мы достигли Песчанки. – Кстати, а Карась знает, что ты здесь? – спросил я. – Когда я пряталась под корзинами, он, по-моему, не видел, но теперь… Я поднялся на колени и выглянул. Было уже совсем темно, фигура рыбака смутно виднелась на носу. – Эй, Карась! – негромко позвал я. – Долго еще? – Не-а, – ответил он после паузы. – Сейчас повернем в протоку, а оттуда до замка рукой подать. Вы теперь не больно-то шебуршите. И прикройтесь корзинами на всяк случай. – Слышала указания? – спросил я, укладываясь обратно и подтягивая к себе корзину. – Скоро приплывем. К тому времени, когда лодка покинула русло Песчанки, свернув в один из рукавов, мы успели завалить себя корзинами и теперь лежали, прижавшись друг к другу так, что я ощущал дыхание Латы на своей щеке. Советчик на какое-то время умолк. Я спросил: – Чем вы с Чочей занимались в Жемчужном Нимбе? И как познакомились со Свеном Гленсусом? Расскажи, мне интересно. – Мы были каталами, – ответила она. – Карточными кагалами. Знаешь, что это значит? – Подделывали географические карты? Зачем? – Какой ты все-таки, Уиш, олух! Лопух с окраины. Мы просто… |