Книга Девятый император, страница 88 – Андрей Астахов

– Зарята? Да, меня звали Зарятой, – ответил дракон. – Но мое настоящее имя Гаэрен, свет Зари. Любопытно, что имя «Зарята» чем-то созвучно моему настоящему имени.

– Я сплю! – пробормотал Хейдин. – Или сошел с ума. Этого просто не может быть!

– Дракон! – восхитилась Руменика. – Надо же, настоящий дракон. Я про них только из сказок знаю. И какой красивый!

– Я же говорил вашему величеству, что невероятно красив, – самодовольно заявил дракон. – Но ваше величество почему-то усомнилось в моих словах.

– Ваше величество? – Хейдин вопросительно посмотрел на Руменику.

– Не обращай внимания, местьер Хейдин, – Руменика покраснела. – Всего лишь детская причуда нашего новорожденного друга. Он почему-то называет меня принцессой и…

– Руменика ди Крифф – наследная принцесса дома Лоэрика Великого, дочь Йола ди Криффа и Беренгарии, принцессы Лаэды. Именно она девятый император девятой династии Лаэды, – заявил дракон и склонил свою фантастическую голову почти к самой земле. – Ваш слуга, госпожа!

– Охренеть! – У Руменики было такое лицо, словно она вот-вот собирается упасть в обморок. – Эй, скажите мне, что я вижу сон. Я искала брата, а нашла дракона.

– Так это ты тот самый девятый император, ради которого я здесь? – Хейдин в изумлении посмотрел на Руменику.

– Так говорит он, – Руменика показала на дракона, застывшего в почтительной позе. – Эй, скажи, что ты пошутил! Все мы думали, что это ты, принц Дана, сын Ялмара – настоящий император Лаэды.

– Вполне понятное недоразумение. Я когда-то действительно был принцем Даной. Мы с вами, ваше величество, об этом уже говорили, – объяснил дракон. – Самое поразительное, что имя «Дана» мне тоже подходит; на одном из древних наречий Запада оно означает «Рассвет». Однако теперь вы все видите, что я никак не могу быть императором. Я дракон. И я счастлив тому, что наконец-то стал самим собой.

Руменика ничего не ответила – из всего словарного запаса у нее на языке вертелись только самые отборные и непристойные словечки. Она просто стояла, скрестив на груди руки, и во все глаза смотрела на дракона. Липка плакала, не то от счастья, не то от потрясения. И лишь Хейдин даже после всего виденного не смог забыть о приближающейся коннице.

– Что же теперь делать? – спросил он дракона.

– Теперь я буду продолжать считать вас моей семьей, – сказал дракон. – Если ее величество позволит, я бы счел за честь называть себя се братом…

– Слушай, хватит меня величить! – не выдержала Руменика. – У меня имя есть. Изволь называть меня по имени. Терпеть не могу всех этих политесов!

– Как угодно вашему величеству. Я буду называть Липку и… Руменику моими сестрами, как называл раньше. Ты, Хейдин, будешь мне как бы отец. Игра так игра! О, а вот и мой названый брат бежит!

Дракон подмигнул Ратиславу, который, встревоженный яркими сполохами, прибежал к Липке и теперь с трудом заставил себя войти во двор. Юноша был потрясен так, что забыл, зачем пришел, и только расспросы Хейдина помогли ему прийти в себя.

– Там, – сказал Ратислав, не сводя глаз с дракона и неопределенно показывая рукой.

– Что там?

– Там они готовятся. Я сам видел. Готовятся напасть… Вот это да! Это Зарята, да?

– Вы все похожи на сумасшедших, – объявил дракон. – Я так хотел сделать вам сюрприз, а вы ведете себя не совсем вежливо.

– Ты должен нас извинить, – сказал за всех Хейдин. – Не каждый день приходится встречать живого дракона.

– Что там за движение? – Дракон всмотрелся вдаль, туда, где двигалась на равнине конная колонна монголов.

– Это наша очень большая неприятность, – сказал Хейдин. – Ты проснулся в весьма сложный момент. В этой стране идет война. И наши враги очень близко. Еще немного, и они будут здесь.

– Враги, – сказал дракон. – Охотники. Очень скверно.

– Еще как скверно! – Хейдин прикинул расстояние, которое осталось монголам, чтобы дойти до деревни и понял, что убежать они уже не успеют. – Ты слишком долго и эффектно просыпался. Как, ты сказал, твое имя?

– Свет Зари.

– Значит, просто Зарята. Это имя тебе очень подходит.

– Но мое имя другое!

– Привыкнешь к этому. Игра так игра.

– А я буду звать тебя Даной, – сказала Руменика.

– Он что, останется с нами? – шепнул Ратислав Хейдину.

– Нам некуда его девать.

– Если идут охотники, нам надо спрятаться или уйти, – неожиданно сказал дракон.

– Золотые слова, клянусь пряжей Атты! Только уйти нам не удастся. И спрятаться тоже. Охотники, как ты их называешь, на лошадях. И едут они быстро. Они догонят нас. У тебя есть другие идеи?

– У меня очень много идей, – сказал дракон и взмыл в воздух.

Тенгиз-нойон поручил командование в авангарде сотнику Эрдегену, а сам ехал в передовой сотне второй тысячи. Здесь, в окружении тургаудов, [57] он чувствовал себя в большей безопасности, чем во главе войска. Хотел ли Тенгиз-нойон признавать это, или не хотел, но старый Баин сегодня утром нагнал на него страху.

Старый шаман явился к нему в юрту на рассвете, когда ночная темнота едва только начала сменяться серыми сумерками. Тенгиз-нойон только проснулся и лежал на войлоке, наслаждаясь теплом и приятной расслабленностью в теле. Старый Баин вошел молча, как привидение, – только идолы на его облезлой козлиной шубе мелодично звякали. Он прошел к центру юрты, уселся на пятки у жаровни и долго молчал. Тенгиз-нойон не стал торопить гостя. Если Баин молчит, значит, ему так угодно.

– Здоров ли ты, премудрый Баин? – спросил вежливо хан, не вылезая из-под войлоков.

– Я здоров, – проскрежетал старик. – Хорошо ли ты спал этой ночью, Тенгиз-нойон, храбрейший из багатуров?

– Хвала Тенгри, хорошо. Я всегда сплю в походах хорошо.

– А я спал плохо, – произнес Баин, грея над жаровней узловатые раздутые артритом пальцы. – Мою душу посещали небесные онгоны, [58] охранители народа монголов. Они спустились сюда, в эти снега и болота, чтобы предупредить о грозящей нам великой опасности.

– О какой еще опасности? – Тенгиз-нойон постучал рукоятью плети в медный таз для умывания, вызывая слугу.

– Мы пришли в страну, которой правят не люди, а черные злые онгоны, – сказал Баин. – Вспомни, когда мы шли на город Резан, они с воем плевали нам в лицо снежной метелью и проламывали лед на реках, чтобы мы не могли войти в земли урусов. Под городом Ульдемир они морили наших коней, а в городе Туржек [59] злые урусские онгоны напустили моровую язву, чтобы лишить нас добычи. Теперь, когда мы идем на богатый город купцов Новгород, злые онгоны сделают все, чтобы нас остановить.