Книга Машина различий, страница 104 – Уильям Гибсон, Брюс Стерлинг

– Так эти актриски из Бауэри...

– Да? – подался вперед Олифант.

– В партии много фракций...

– Договаривайте, договаривайте.

– Анархисты, выдающие себя за коммунистов, феминистки, последователи самых разных ошибочных учений, тайные ячейки, неподконтрольные Манхэттену...

– Понимаю, – кивнул Олифант, думая о кипах желтых распечаток с показаниями Уильяма Коллинза.

* * *

Снова пешком и снова – окольным путем Олифант прошел Сохо до Комптон-стрит и остановился у входа в трактир “Красный кабан”.

“АЗАРТНЫЙ ДЖЕНТЛЬМЕН, – сообщала ему большая афиша, – стойкий сторонник уничтожения этих паразитов презентует ЗОЛОТЫЕ ЧАСЫ С РЕПЕТИРОМ СОБАКЕ-ПОБЕДИТЕЛЬНИЦЕ весом менее 13 3/4 фунта”. Чуть пониже висела раскрашенная деревянная вывеска: “Всегда в наличии крысы для джентльменов, желающих опробовать своих собак”.

Толкнув дверь, он окунулся в смесь табачного дыма, испарений горячего джина и острой звериной вони.

Длинный, с низким потолком бар был переполнен людьми всех слоев общества, многие держали под мышкой собак – бульдогов, скайтерьеров, коричневых английских терьеров; на грубооштукатуренных стенах висели связки кожаных ошейников.

– Вы прибыли в кэбе, сэр? – спросил подошедший Фрейзер.

– Пешком, у меня была встреча.

– Эй, там! – крикнул бармен. – Не загораживайте стойку!

Началось общее движение в сторону зала, где юный официант выкрикивал: “Делайте ваши заказы, джентльмены!” Сопровождаемый Фрейзером, Олифант последовал за толпой господ-игроков. Над камином в застекленных ящиках красовались головы животных, прославившихся в былые дни. Олифант обратил внимание на голову бультерьера с непомерно выпученными стеклянными глазами.

– Видок – словно ее придушили, – заметил он, указывая на ящик Фрейзеру.

– Попортили при набивке, сэр, – отозвался официант, блондинистый юнец в засаленном полосатом фартуке. – А ведь какая была сучка, высший класс! Я видел, как она душила по двадцать штук за один заход, хотя в конце концов они ее сделали. Канализационные крысы, они же заразные, мы каждой собаке после каждого боя полощем пасть мятной водой, но все равно язвы появляются и на небе и на деснах.

– Ты сынишка Сейерза, – уверенно констатировал Фрейзер. – Он нам нужен на пару слов.

– Я помню вас, сэр! Вы еще приходили тогда насчет того ученого джент...

– Папашу, Джем, и побыстрее! – оборвал его Фрейзер, не дав парню объявить собравшимся, что в зале присутствует фараон.

– Он там, наверху, организует освещение, сэр, – ответил Сейерз-младший.

– Молодец, – сказал Олифант, вручая молодцу шиллинг.

Олифант и Фрейзер поднялись по широкой деревянной лестнице в помещение, бывшее когда-то гостиной.

– Какого хрена, яма закрыта! – рявкнул толстяк с рыжими бакенбардами.

Яма состояла из круглого деревянного помоста футов шести в диаметре, обнесенного высоким, примерно по пояс, барьером. Выкрашенный белой краской помост был залит светом восьмирожковой газовой люстры. Шарообразное брюхо мистера Сейерза, хозяина “Красного кабана”, было туго обтянуто шелковым жилетом, в левой его руке судорожно билась крыса.

– Ах, это вы, мистер Фрейзер. Мои извинения, сэр! – Ухватив несчастную тварь за горло, он ловко выломал ей клыки – безо всяких приспособлений, кроме ногтя большого пальца. – Вот, заказали дюжину беззубых. – Бросив изувеченную крысу в ржавую проволочную клетку к нескольким ее товаркам, он повернулся к нежданным гостям. – Чем могу служить, мистер Фрейзер?

Фрейзер продемонстрировал сделанный в морге снимок.

– Знаю такого, знаю, – кивнул Сейерз. – Крупный малый, длинноногий. И дохлый, судя по этой картинке.

– Вы в этом уверены? – Теперь Олифант явственно чувствовал запах крыс. – Это он убил профессора Радвика?

– Да, сэр. У нас тут публика самая разная, но аргентинские великаны встречаются не так уж и часто. Я прекрасно его помню.

Фрейзер уже вынул блокнот и что-то в нем писал.

– Аргентинские? – переспросил Олифант.

– Он говорил по-испански, – развел руками Сейерз, – или мне так показалось. Только вы поймите, никто же из нас не видел, чтобы он там кого резал, а вот что он был в заведении той ночью, так это точно.

– Капитан пришел! – крикнул от двери сын Сейерза.

– Вот же мать твою! А я еще не повыдергивал зубы и у половины его крыс!

– Фрейзер, – сказал Олифант, – мне что-то захотелось теплого джина. Давайте спустимся в бар и позволим мистеру Сейерзу завершить приготовления к вечерним боям. – Он нагнулся, чтобы поближе рассмотреть большую клетку, сплетенную из толстых железных полос и чуть не до половины заполненную копошащейся серой массой.

– Осторожно пальцы, сэр, – предостерег Сейерз. – Цапнет какая, так надолго запомните. А эти к тому же не из самых чистых...

В общем зале молодой офицер, очевидно – тот самый капитан, угрожал покинуть заведение, если его будут тут мурыжить.

– На вашем месте я не стал бы этого пить, – сказал Фрейзер, с сомнением глядя на кружку подогретого джина. – Намешают там всякого.

– Вообще-то очень даже неплохо, – ответил Олифант. – Чуть-чуть отдает полынью.

– Одурманивающий яд.

– Совершенно верно. Французы применяют его в травяных настойках. А что вы скажете об отважном капитане? – Олифант указал кружкой на означенного молодого человека, который возбужденно метался по залу, разглядывая лапы то одной, то другой собаки, и кричал, что уйдет немедленно, если не откроют арену.

– Крым, – сказал Фрейзер.

Капитан наклонился взглянуть на когти молодого терьера, сидящего на руках у смуглого, довольно тучного человека, чьи напомаженные локоны крыльями выпирали из-под котелка.

– Веласко, – злорадно пробормотал Фрейзер и в мгновение ока оказался рядом с напомаженным типом.

Капитан вскинул голову, его красивое молодое лицо передернулось в мучительном тике, и перед глазами Олифанта поплыл кровавый Крым – полыхающие города, белые цветы человеческих рук, распускающиеся в липкой, взбитой снарядами грязи. Он содрогнулся, сделал над собой усилие и выкинул страшные видения из головы.

– Разве мы знакомы, сэр? – осведомился капитан у Фрейзера; в его голосе звенело хрупкое, опасное веселье.

– Джентльмены! – крикнул с лестницы мистер Сейерз.

Возглавляемое капитаном общество, за исключением Олифанта, Фрейзера, смуглого в котелке и еще одного, четвертого человека, двинулось наверх, к яме. Четвертый, сидевший скрестив ноги на ручке потрепанного кресла, закашлялся. Только теперь Олифант заметил, что Фрейзер крепко держит его за руку, чуть повыше локтя.

– Зря вы это, Фрейзер. Пожалеете. – Сидевший на ручке кресла распутал свои длинные ноги и встал.