Онлайн книга «Все оттенки черного»
|
— Какое совпадение, — все еще спокойно, но чувствуя нарастающий гнев, произнесла Вера, — я тоже здесь живу. И тоже с мужем. И с детьми. — С их помощью вы здорово испортили себе фигуру, — хихикнула Анна. Она спокойно обошла опешившую Веру и вышла из ванной в спальню: — Котик, откуда у нас в доме эта женщина? Пару мгновений Вера пребывала в настоящем, оцепенении, а затем бросилась в спальню. Но брюнетки там уже не было. — Котик, — донесся ее голос из коридора. — Где ты спрятался? Отпечатки влажных ступней Анны на ковре спальни и блестящем паркете коридора отчетливо показывали Вере, куда направилась брюнетка. В малую гостиную. Вера влетела в комнату и резко остановилась. Мокрые следы доходили до центра гостиной и пропадали. Можно было бы предположить, что ноги незнакомки высохли и она перестала оставлять следы, но Вера почему-то понимала, что это не так. Анны не было в комнате. Были только ее мокрые следы, доходящие до центра и пропадающие там. С улицы донеслось урчание двигателя. Не помня себя, Вера опрометью бросилась вниз по лестнице и, выскочив из дома, столкнулась с поднимающимся на крыльцо Константином. — Где она? — Кто? — Куприянов удивленно посмотрел на жену. — Кто она, Вера? — Где женщина, которая была в доме? Анна! — Она у нас дома? Тоска победила. Вспыхнувшие глаза Кота сказали Вере все. Лучше всяких слов. — Ты ее знаешь?! Он перебирал черные четки. Взгляд отчужденный… «Тьма забирает только свое!» — Ты ее знаешь? — Гораздо тише, обреченно. Ответить Куприянов не успел. Дверь особняка медленно открылась, и на крыльцо вышла молодая черноволосая женщина в облегающем черном платье. — Костя, извини, я приехала, хотела сказать… — Она осеклась. Из сада донесся детский смех. Анна, не сводя с поникшей Веры черных глаз, подошла к Куприянову и положила руку ему на плечо. Константин мягко обнял девушку за талию. «Тьма забирает только свое!» Вера отвела глаза: — Я ухожу. Ивов Он рисовал с невероятной, лихорадочной быстротой, словно боялся не успеть. Кисть стремительно летала по холсту, создавая неповторимые и прекрасные контуры обворожительного лица черноволосой и черноглазой женщины. Анна. Опять она. Всегда она… Может быть, на этот раз ему удастся уничтожить, стереть печать Зла с ее чарующего образа? В палате царила мертвенная тишина, но он, хотя и был полностью поглощен работой, сумел уловить ее появление. Анна. Ивов обернулся, радостно прищурился: — Ты пришла. — Ты звал меня, я чувствовала. На ней было глухое черное платье с длинным, до пят подолом. Очень пуританское. — Я хотел увидеть тебя. — Он подбежал, провел ладонью по ее щеке, взял за руку. — Ты пришла. В глазах не было лихорадочного блеска. Счастье. — Почему ты не хочешь забыть меня, Аркадий? — Грудной, с легкой хрипотцой голос полон грусти. — Я не могу. — Ты должен. Забудь. Выбрось меня из памяти. — Из памяти, может быть. Но из сердца не получится. — Он поцеловал тонкую смуглую кисть. — Пока мое сердце бьется, я буду помнить тебя. Я буду помнить твои глаза и твои волосы, твои ресницы и губы. Я закрываю глаза и вижу только тебя. Я открываю глаза и вижу только тебя. — Аркадий… — Чарующий голос задрожал. — Ты не должен… Мне больно. — Я должен показать тебе кое-что. — Ивов покопался и вытащил из кучи бумаг набросок. Единственный рисунок, на котором была изображена не Анна. — Я написал его вчера. Заснул днем, но что-то разбудило меня. Я проснулся, и рука потянулась к карандашу. Анна пристально посмотрела на набросок. Мягкие линии, точные тени, даже в этой, сделанной наспех работе Аркадий блестяще передал образы. Два лица. Ничем не выделяющийся молодой мужчина с короткой стрижкой и холодным взглядом и юная девушка с гладкими волосами до плеч, тонкими губами и нежной линией шеи. — Кто они? — Не знаю, — художник снова взял ее за руку, — не знаю. В последнее время я писал только тебя и вдруг — этот набросок. Я чувствую, это что-то очень важное. Что-то опасное и связанное с тобой. Поэтому я решил позвать тебя. — Аркадий помолчал, улыбнулся, поцеловал ей руку, счастье в его глазах жгло Анну каленым железом. — И ты меня услышала. — Я услышала, — эхом повторила девушка. Она медленно свернула рисунок, положила его в сумочку, подняла черные глаза на Аркадия. Каленое железо счастья… — Ты по-прежнему рисуешь только меня? — Только тебя, — подтвердил художник. — Я больше ничего не вижу. После того как я познакомился с тобой, я больше не вижу образов, достойных моей кисти. Я не вижу звезд, горящих ярче твоих глаз. Я не знаю, что может быть прекраснее твоей улыбки. Ты мой свет и моя тьма. Ты вознесла меня на чарующие высоты, а потом безжалостно бросила вниз, во мрак. Я познал рай, а теперь ты убиваешь меня. — Я не хотела, я… — Анна провела пальчиком по холсту на мольберте. — И снова я. Она не видела, насколько похожи были все работы Ивова, не видела то, что видел он и видела Вера. Или не хотела видеть. Аркадий не просто передавал разные эмоции: грусть и веселье, тревогу и беззаботность, он сумел отразить тысячи оттенков ее улыбки, ее глаз. Запертый в четырех стенах клиники, он не находил другого способа увидеть свою любимую. Свою музу. Свою богиню. Свою убийцу. — Я приказал, чтобы после моей смерти все эти работы доставили тебе, — тихо произнес Аркадий. — Если, конечно, они тебе нужны. — Мне будет очень приятно… — глаза Анны удивленно расширились: — После твоей смерти? — Это случится скоро, — просто сказал Аркадий. — Я чувствую. — Ты болен? — Я умираю. — Но от чего? — Ты действительно не понимаешь? — Я? — Анна беспомощно смотрела на художника. Аркадий нежно взял ее руки, поцеловал горячие ладони. — Миллион лет назад ты сказала, что мы никогда не будем вместе. Разве это не причина для смерти? — Аркадий, я… — Жизнь кончилась. Все, что ты видишь сейчас, — это агония. — Не говори так. — Ее полные губы дрогнули. — Скоро ты поймешь, что жизнь… |