Книга Командор войны, страница 3 – Вадим Панов

— Да.

Богдан ловко уколол безымянный палец американца и выдавил несколько капель крови в чашку.

— Вот и все.

Дуглас-Хьюм болезненно поморщился:

— С детства не любил врачей.

— Я тоже, — рассеянно заметил адвокат. Богдан осторожно открыл склянку и перелил прозрачную жидкость в чашку. Послышалось тихое шипение, и в воздух поднялся легкий дымок.

— Что это? — зачарованно спросил Бобби. Смешавшись с его кровью, прозрачная жидкость превратилась в мельчайший белый порошок, отчетливо видный на дне черной чашки.

— Это результат теста.

— И как?

— Замечательно.

Собственный замок и собственная конюшня! Бобби боялся лошадей, но Сара говорила, что у знатного аристократа должна быть своя конюшня. Сара была бы не против того, чтобы стать женой лорда, но… Бобби ухмыльнулся — теперь у него будет широкий выбор.

Адвокат убрал чашку и склянку в кейс.

— Поздравляю, Роберт, вы удачно прошли все тесты, указанные в завещании лорда Рассела Эрла. — Бобби задрожал. — Теперь я могу перейти к основной части наших переговоров. Возьмите.

Ле Ста положил на стол маленькую красную коробочку.

— Это мне?

На бархатной подушечке лежал изящный перстень, украшенный крупным черным бриллиантом.

— Фамильное кольцо Расселов. Наденьте его на мизинец левой руки.

Бобби осторожно взял перстень и тщательно натянул его на указанный палец:

— Так подойдет?

— Вполне.

Перстень, казалось, был сделан точно по мерке. Он крепко впился в палец Дуглас-Хьюма, и тому даже почудилось на миг, что снять его уже невозможно. Так оно и было. Бобби попытался сдернуть кольцо — не получилось, потянул за бриллиант — перстень сидел как влитой.

— Я не могу его снять, — с улыбкой пожаловался Дуглас-Хьюм, это еще казалось ему досадным недоразумением.

— Перстень изготовлен специально для вас, Роберт, и вы уже не сможете от него избавиться. — Богдан был по-прежнему невозмутим, но в его голосе появились торжествующие нотки.

Американца охватили неприятные предчувствия:

— Что вы имеете в виду?

— Именно то, что сказал. — Рыжеволосый адвокат растянул в усмешке резко очерченные губы, и Бобби с ужасом увидел, что карие глаза собеседника стремительно наливаются зловещим алым светом. — Главная трудность заключалась в том, чтобы ты сам, добровольно, надел перстень.

Черный бриллиант на левой руке американца ярко сверкнул, и в этой вспышке сгорело все: замок, яхта, счет в банке, новая жизнь… Сгорело, оставив после себя только мрачную бездну крошечного осколка черного камня на мизинце Бобби. От обиды и разочарования на глазах Дуглас-Хьюма выступили слезы:

— Зачем ты это затеял, мерзавец?

— Разумеется, не просто так.

— Я ухожу!

И тут Бобби тряхнуло. Не сильно, не грубо, просто пол ушел из-под ног, и американцу показалось, что он проваливается в глубокий и узкий тоннель. Уши заложило, глаза непроизвольно зажмурились, но длились эти ощущения секунду, Бобби даже не успел испугаться. Когда все закончилось, он стоял на коленях:

— Землетрясение! Надо выйти на улицу!

Холодный голос Богдана снова был лишен каких бы то ни было эмоций:

— Не думаю, что вам это удастся, Роберт. К тому же мы уже на улице.

Дуглас-Хьюм поднялся с колен, огляделся, и тяжелый, сосущий страх сковал его душу. Ресторан Кончини исчез. Столики, барная стойка, фигуристая Пэгги, Уолл-стрит за витриной — все, весь привычный мир неведомым образом изменился, уступив место чужому, незнакомому пространству. Стояла глубокая ночь. Бобби находился в центре довольно большой, не менее двадцати футов в диаметре, круглой площадки, нависающей над рекой. Медленно поворачиваясь, Дуглас-Хьюм заметил высокое, красиво подсвеченное здание с острым шпилем, ведущую к нему широкую аллею посреди парка, но больше внимание американца привлекла другая сторона — обрыв, круто ниспадающий к реке. Там, фактически под его ногами, насколько хватал глаз, лежал огромный, ярко освещенный город. В Нью-Йорке Бобби редко выходил из дому после заката и даже не представлял, насколько красивым может быть ночной мегаполис. Широкие улицы, заполненные призрачным светом, причудливые тени деревьев, преобразившиеся под луной здания. Ночью, когда большая часть жителей сладко посапывает в кроватях, город показывает остальным свою душу.

— Где я? — хрипло спросил Бобби.

— В Москве. — Невозмутимый голос Богдана доносился откуда-то снизу, американец не видел его. — Мы на Воробьевых горах. Высотное здание — университет, чаша под ногами — олимпийский стадион…

— Но как, черт возьми, — оборвал адвоката Бобби, — как я здесь оказался?!

Он опустил глаза и с удивлением уставился себе под ноги. Площадка, на которой стоял американец, была сделана из черного камня, слабо освещалась тремя факелами, а на ее поверхности были вырезаны многочисленные руны, образующие расходящуюся из центра спираль.

— Как я здесь оказался? — упавшим голосом повторил Бобби.

— Ты должен был здесь оказаться. Судьба вела тебя.

Зловещий перстень впился в палец, и черный бриллиант пронзительно засверкал.

— Это сон! Это просто сон! — Бобби попытался сделать шаг, спрыгнуть с площадки, но не смог. Непонятная сила крепко удерживала его точно в центре рунического круга. — Оставьте меня в покое!

— Тебе не повезло, Роберт, ты появился на свет не в том месте и не в то время.

Голос прозвучал совсем близко, Бобби повернулся и вскрикнул. Человек перед ним был одет в бордовый, свободно ниспадающий до самых пят балахон, расшитый золотыми рунами. Голову Богдана украшал массивный рогатый шлем, покрытый замысловатым узором, из-под которого Бобби видел только нижнюю челюсть и рыцарскую бородку, из глазниц шлема вырывалось зловещее пламя. Американца стала бить крупная дрожь.

— Отпустите меня! Я позову полицию!

— Тебя никто не услышит. — Богдан усмехнулся, и на его груди качнулась толстая золотая цепь, украшенная крупным медальоном. — Прими свою смерть достойно, Роберт. Никому не должно быть стыдно за свои последние минуты.

— Возьмите все, деньги, машину, все, что вам нужно.

— Мне нужна твоя жизнь, Роберт, и ничего больше. Раздевайся.

— Что?

— Раздевайся, — повторил Богдан. — Снимай одежду.

— Я не буду! — зарыдал Бобби. — Не буду!

Ле Ста молча вытащил из-за пояса прямой кинжал и срезал с Бобби одежду.