Онлайн книга «Занимательная механика»
|
— Я не должен перед тобой отчитываться. — Ну, конечно, ты ведь лидер. — Да, я — лидер. Гончар произнес это таким тоном, что Проказе расхотелось проказничать дальше. Она проглотила готовое сорваться с языка язвительное замечание и отвернулась. — Я не ожидал, что придется прибегнуть к их помощи, — примирительно сказал Гончар через пару минут. — Вызвал их ночью, на всякий случай, но был уверен, что справимся сами. Не думал, что Собиратель Тайн приведет нас в ловушку. — Не думал, но подготовился, — заметила Проказа. — Я ведь лидер, — дружески улыбнулся он. И после короткой паузы осведомился: — Ты со мной? Она ничего не была ему должна и могла уйти в любой момент. Единственное, что заставляло Проказу служить Гончару, — ненависть к Механикусу. До сих пор не удовлетворенная ненависть, и теперь лидер хотел знать, готова ли девушка продолжить охоту. Как оказалось — готова. — Механикус все еще жив. — Спасибо, — с чувством произнес Гончар. — Да пошел ты… — Она улыбнулась и достала сигарету. Закурила, пустила дым и задумчиво произнесла: — Интересно, почему Собиратель Тайн решил тебя продать? — Какая теперь разница? — Как это какая? Нужно понять, чем Механикус его купил. — Зачем? Этот раунд за Механикусом, а Собиратель мертв… — Я бы на твоем месте не была столь уверена, — усмехнулась Проказа. — Что ты имеешь в виду? — насторожился Гончар. — Собиратель был у Чеканщика. Кто знает, какие монетки он приобрел? Гончар надавил на тормоз так резко, что идущая следом машина едва не вписалась в задний бампер «Доджа». — «Второй Шанс»! — Наконец-то! — Черт! А ведь ты права! — Что бы ты без меня делал? Автомобиль замер в среднем ряду, и, судя по артикуляции объезжающих «Додж» водителей, они были прекрасно осведомлены о маме Гончара и его сексуальных наклонностях. — Собиратель уверен, что мы не будем его искать, — продолжил Гончар. — И наверняка вернется домой. А мы тут как тут! — Логично, — согласилась Проказа. — Едем! — А по дороге давай подумаем, почему Собиратель тебя продал? — Разве это важно? Женщина вздохнула, всем своим видом показывая, как это трудно: быть умнее всех. — Волков только что узнал об искусниках, он нейтрален. Подумай сам, чем Механикус мог его купить? Какие аргументы привести? — Не знаю, — сдался Гончар. — Какие? — Я думаю — никакие, — несколько свысока произнесла Проказа. — Я думаю, Собиратель узнал очередную тайну, узнал некий связанный с Механикусом факт. Например, чем тот сейчас занимается. И именно поэтому решил тебя продать. Понимаешь? Гончар нахмурился: — В любом случае, у нас будет возможность задать Волкову этот вопрос. * * * Смерть — событие индивидуальное, глубоко личное. Даже если встречаешь ее в компании коллег по несчастью, например, во время массовой казни или в бою, ты все равно переживаешь смерть самостоятельно, ни с кем не делясь ощущениями. Одних выворачивает наизнанку, другие спокойны и сосредоточенны. Одни страдают, другие терпят. Третьи даже не понимают, что перешли черту. Волков, как это иногда бывает, боли не почувствовал. Вторая пуля Проказы влетела ему точно в сердце, лишив организм возможности агонизировать, а Федора — спорной радости предсмертных мук. Во время которых ты понимаешь — конец, но, как последний идиот, надеешься — а вдруг? Боли не было. Лишь тело превратилось в вату. Безвольно рухнуло на пол и даже сил закрыть глаза не осталось. Все ушло. «Это смерть?» Не было огромного подвала и мельницы, плеска воды и бетонного пола, не было тела и не было времени. Не было ничего, но, черт побери, почему он понимает, что ничего этого нет? «Почему я понимаю?» Это смерть? Не было света, и не было тьмы. Волков стал невероятно огромен, больше планет и светил. Он летел между ними, шутя прикасаясь бесплотными пальцами к звездным скоплениям. Резвился среди галактик и нырял в черные дыры. Он стал Вселенной. Он стал маленькой частичкой Вселенной. Крошечной, незаметной. Пылинкой, что затерялась на бетонном полу. Это смерть? Он видел себя, окровавленного, мертвого. Он прощался с собой. И вдруг услышал: «Плата принята!» Это смерть? А потом ему стало очень-очень больно. — А-а! Не в силах справиться с горящим внутри огнем, Федор покатился по полу, рыдая, и царапая ногтями бетон, ругаясь, плюясь и вопя. — А-а!! Рефлекторно поднялся на четвереньки, его стошнило, выгнуло дугой, а потом руки ослабли, и он упал лицом в вонючую жижу. — А-а!!! Отвратительный запах вызвал очередные спазмы. Очкарик закашлялся, откатился в сторону, не сразу понял, что вспышка дикой боли миновала, а когда понял — сел на пол и огляделся мутным, едва осмысленным взглядом. — Со стороны это выглядит забавно. Волков повернулся на голос. Расплывчатое пятно. Потер глаза, проморгался, вгляделся: Оружейник. Полулежит, опираясь спиной о стену мельницы, и поглаживает скулящего Серафима. — Я… — С возвращением, Собиратель Тайн. «С возвращением?» И сразу же вспомнилось: перекошенное лицо падающей набок Проказы, харкающий огнем автомат, отсутствие боли, отсутствие тела и… «Плата принята!» Волков сплюнул, криво усмехнулся, увидев, что слюна смешана с кровью, опустил голову и посмотрел на грудь. На мокрой от красного рубашке два круглых отверстия. Под ними — целая, здоровая на вид кожа. Никаких шрамов. Никаких знаков. «Плата принята!» — Я знал, что ты не уйдешь от Карпова без монеты Второго Шанса. Ты ведь Собиратель Тайн, ты должен был выведать у Чеканщика все. — Старик кашлянул. — Я не ошибся. «Второй шанс! Мне дали второй шанс!» Удивленный Сан Саныч. Черный с золотом кругляш с вечно меняющимся узором. Плата, за которую можно купить жизнь. Федор посмотрел на старика: — А твоя монета? Или ты ждешь, когда… |