Книга Боярская честь, страница 53 – Юрий Корчевский

Для обучения Васятки я нанял учителя — старого монаха, который ежедневно посещал мой дом. Латинский и греческий языки, риторика, чтение и письмо не помешают, а помогут в жизни продолжателю боярского рода. Я был бы не прочь нанять и какого-нибудь купца для экономической учёбы, да не мог — все они были практики, с природной хваткой и цепкостью, а на словах могли только сказать, что надо и где это можно дешевле купить и выгоднее продать. Плохо, что в стране не было учебных заведений.

Ратным делом с Васяткой занимался Федька-заноза, а когда выпадало свободное время — то и я. Скоро можно будет брать парня в походы, пора ему становиться новиком, привыкать к воинской службе. В эти времена, щедрые на набеги воинственных соседей, ремесло воина было почётным и ценилось куда как выше, чем купеческое или какое другое.

И продвинуться выше по социальной лестнице ни один дворянин не мог, если не имел за спиной боевых походов, не ощутил радости побед и горечи поражений. Ну, это от Васятки не уйдёт — всё ещё впереди, а сейчас — учёба, учёба до седьмого пота. Вася — парень смышлёный, впитывал знания, как губка, и я возлагал на него немалые надежды.

Лена в боярстве расцвела, округлилась, и уже не летала по двору, как в Нижнем, а ходила степенно. Одевалась она по чину и моде, носила на поясе связку ключей — непременный знак хозяйки дома.

И как часто это бывает, гром грянул среди ясного неба. Утром ко мне в ворота постучал гонец. Я его уже знал в лицо — посыльный от поместного воеводы.

— Боярин Плещеев приказал прибыть срочно!

Я оседлал коня и помчался к воеводе, заставляя испуганных прохожих уступать дорогу.

Меня уже ждали и сразу проводили в зал. Первое, что бросилось в глаза — на скамьях сидели незнакомые люди, судя по одежде и чванливому виду — из Москвы. Я слегка поклонился собравшимся. Плещеев предложил сесть.

— Времени нет, потому сразу о деле. Гости у меня высокие, — Плещеев показал рукой на солидного бородатого боярина в длинной московской шубе, несмотря на лето. Из-под шапки его обильно катился пот. — Боярин Фёдор Кучецкой, стряпчий государев!

Боярин кивнул.

Плещеев указал на другого вельможу:

— Боярин Михайло Воронцов!

Московский гость важно кивнул. Был он худ, носаст. Длинные холёные руки высовывались из рукавов лёгкой ферязи с дорогими пуговицами из жемчуга. По отвороту ферязи шло золотое шитьё.

«Никак — придворный боярин-то, не из простых, — мелькнуло в голове. — И чего им от меня, рядового, незнатного вологодского боярина понадобилось? Похоже, вызов этот не к добру».

— Знакомству рад, чем могу быть полезен? — решил я покончить с неизвестностью.

— Беда у нас. Люди государевы в Вологду по делам прибыли — по государеву указу.

— Подожди, — прервал воеводу государев стряпчий, и Плещеев замолк. — Тебе, возможно, известно, что в Вологде часть государевой казны хранится? Так вот, — продолжил Кучецкой, — прибыли мы вчера вечером, сразу остановились у знакомца моего старого, боярина Ивана Андреева.

Я попытался припомнить его, но не смог.

— Устали с дороги, немного выпили, поели. Утром в хранилище идти надо, хватились — а боярин мёртв…

— Умер? — спросил я.

— Хуже — убили! Мы всполошились, думали — и ценности исчезли, что мы с собой в казну везли. Ан — нет, ценности в соседней комнате хранились, и при них в охране — два стрельца. Ценности целы, охранники ничего подозрительного не слышали.

Я уже стал догадываться, зачем меня вызвали.

— Теперь понимаешь, боярин, какое пятно на нас ложится? В гости заехали, а утром убит хозяин. На кого подозрение падёт?

— Понимаю, только при чём здесь я?

— А-а-а! Воевода поместный, боярин Плещеев, сразу же сказал, что есть-де в боярстве местном человек, в сыске разумеющий. О прошлом годе убийство на постоялом дворе сразу и раскрыл, быстро дознался, чей холоп боевой боярина убил. Было сие?

— Было, — нехотя подтвердил я.

— Вот! — назидательно поднял палец стряпчий. — Не вызывать же из Москвы, из Разбойного приказа, дьяка — это сколь же времени уйдёт? Никак не можно! И как нам уехать из Вологды, когда пятно кровавое на нас лечь может? Вот и берись — узнай, кто злодейство сие сотворил? Властью, мне данной государем, разрешаю всё, что надобно будет — людишек пытать, другое чего.

Я был ошарашен. Если не найду злодея, завалю поручение, мне аукнется — нашепчут на уши государю, что боярин совсем уж бестолковый. Деревеньку, что трудами своим поднял, отымут с землицей вместе, а дадут удел где-нибудь на границе с Казанским ханством.

Меня пробил пот.

Плещеев угодливо захихикал:

— Он найдёт!

«Вот пёс смердящий! Подставил меня, а сам-то в стороне останется, коли найти убийцу не удастся. А случись удача — первый грудь выпятит, награды ожидаючи. Как же — угодить высокопоставленным придворным в сём скользком деле — это и государю в ушко надуют о расторопности воеводы, и глядишь — землицею указом государевым одарят, или ещё чего. Хитёр воевода!»

Я лихорадочно раздумывал. Дел в деревне полно, а тут — занимайся розыском. Не специалист я! Знаний у меня таких нет и опыта — тоже. Да и душа к этому не лежит. Может, отказаться, пока не поздно? Никто не вправе заставить боярина заниматься не его делом. На войну идти, или на засечную черту в дозор — обязанность боярская, так ведь я и не отлынивал от государевой службы.

— Ну вот что, боярин! Не раздумывай, приступай к поручению. Помощники нужны?

— Нет пока, самому надо осмотреть дом и тело убиенного.

— Ступай, Господь поможет. Надо будет чего — воеводе скажи.

Я поклонился боярам и вышел. За порогом сплюнул и выматерился. Попал как кур в ощип. Возни и нервов дело займёт много, прибыли — никакой. На кой чёрт мне это надо?

Я сел на коня, тронул поводья. Вот дубина! А куда ехать, где живёт боярин Андреев? Я развернул коня. У входа в дом воеводы нежился на солнце гонец.

— Вот что, братец, подскажи мне — где боярин Андреев живёт? Ты же дома всех бояр знаешь.

— Как не знать — знаю.

Гонец запрыгнул в седло, и мы понеслись по улицам. По-моему, гонец тихо ездить просто не умел, и через пять минут мы уже стояли у дома боярина Андреева.

В доме кто-то тонко выл. «Жена или дочь», — предположил я.

Я постучался — никакого ответа. Толкнул незапертую калитку, зашёл и завёл коня. Оставил его у коновязи, постучал в двери дома. Вышла зарёванная служанка.

— Боярыня никого не принимает — горе у нас.

— Знаю, потому и приехал, — государем прислан, — приврал я.

Меня впустили. Я пошёл на женский плач.

Пройдя по длинному коридору второго этажа, зашёл в приоткрытую дверь. На полу рядом с телом сидела растрёпанная, с непокрытой головой женщина. Лицо её отекло от плача и было сейчас некрасивым, в багровых пятнах.