Книга Боярская честь, страница 54 – Юрий Корчевский

— Пошёл прочь, холоп! — не оглядываясь, бросила она мне.

— Сочувствую твоему горю, боярыня. Только не холоп я — боярин. Прислан по указанию стряпчего государева Фёдора Кучецкого. Буду расследовать злодейство — надо найти и покарать убийцу.

— А ему от этого лучше будет? — в истерике крикнула боярыня.

— Ему легче не будет, а душа его успокоится отмщением, — мягко проговорил я.

Подойдя к боярыне, я помог ей подняться с пола, усадил на лавку и дал испить воды.

— Расскажи, что случилось, кто тело нашёл?

— Я и нашла утром. Боярин вчера с закадычным другом Кучецким и вторым — имя его забыла — допоздна сидели за столом в трапезной. Разговаривали долго, потом спать разошлись. Утром захожу поздороваться, а он на полу лежит, в крови.

— Он так и лежит? Никто его тело не трогал, не переворачивал?

— Никто, Фёдор не велел трогать пока.

— Ну да, это правильно. А из слуг никто из дома не пропал?

— Кому у нас пропадать? Кухарка одна только, да она в доме.

— А холопы?

— В имении они, там у них воинская изба. Да и холопов всего трое — мало земли у нас.

— Где стрельцы из охраны были?

— В соседней комнате, — боярыня махнула рукой на стену.

— В коридоре стояли?

— Зачем же в коридоре? Сундук в комнату внесли, там и находились.

— Враги у мужа были? Ну кто смерти его желал?

— Откель? Муж и в походы не всегда ходил — хворый был, да и в городские дела не лез.

— Последний вопрос. Где боярин деньги и другое чего ценное хранил? Не пропало ли чего?

— Хранил здесь, в своей комнате. А я в своей комнате спала. Да вот сундук!

— Посмотри, — попросил я.

Боярыня подошла к сундуку и ахнула.

— Что не так?

— Замок отомкнут, сундук не закрыт. Боярин ключ на шее носил, на цепочке.

Боярыня откинула крышку сундука, и лицо её побелело. Она трясущимся пальцем ткнула внутрь. Я подошёл и заглянул — сундук был пуст.

— Что пропало?

Боярыня сбивчиво начала перечислять.

— Э, не пойдёт — не упомню я. Бумага есть ли?

Боярыня вышла и вернулась с бумагой, пером и чернильницей. Я уселся за стол и приготовился записывать.

Боярыня в первую очередь назвала мешочек с серебром — я записал. Далее пошли: золотой подсвечник, перстни, цепочки, кольца височные, потир серебряный.

Я старался расспрашивать поподробнее о каждой вещи. Ценности — это не деньги, они имеют приметы: перстень если — то какой камень, а что на печатке написано или знак какой?

Измучил боярыню вопросами изрядно.

— Пойди, боярыня, в доме посмотри — не сломано ли где окно, всё ли на месте? Потом скажешь.

Боярыня, всхлипывая, вышла, я же начал осматривать труп. Может быть, в первую очередь и надо было начать с осмотра. Но мне было как-то неудобно перед боярыней лазить вокруг трупа на коленях.

Так, что мы имеем? Мужчина уже в возрасте, судя по седине — лет пятидесяти, худощав, бородат. Одет — стало быть, спать вчера лечь не успел, а то бы в подштанниках да рубахе нательной был. На груди — подсохшее кровавое пятно, рубашка разрезана. Убит ударом ножа в сердце. Удар точный, сильный, явно бил человек с опытом — может быть, воин, может, и разбойник. Вот почему боярин не закричал, не позвал на помощь. Смерть пришла сразу, умер мгновенно. Да и обстановка в комнате не нарушена, стало быть, борьбы не было, не боролся боярин за жизнь.

Это что же получается — незнакомого к себе подпустил? Быть такого не может, даже учитывая, что подвыпивши вчера был. Вероятнее всего — знакомый. Какие-такие знакомые поздно вечером незваными приходят? И как он проник в дом? Почему не побоялся стрельцов и гостей? У меня и в самом деле на миг мелькнуло подозрение — не стряпчий ли с сотоварищем убийство учинили? Нет, не стали бы они мараться: если бы и убили за какую-то старую обиду, то не взяли бы ценности из сундука — не их уровень.

Я вспомнил Михаилу Воронцова. У него одни пуговицы на ферязи чего стоят, не будет он убивать из-за боярского добра.

Я внимательно осмотрел одежду убитого. Ничего странного — пуговицы на местах, нигде не разорвано. Карманов в тем времена одежда ещё не имела, поэтому и обшаривать было нечего. Для успокоения совести я залез пальцами за обшлага рукавов — там иногда могут хранить письма — пусто. Поднял рубаху, осмотрел смертельную рану. По характеру её определил, что клинок, которым она была нанесена — узкий, шириной не более дюйма. Я вытащил свой нож — лезвие было сантиметра четыре шириной — да почти у всех боевые ножи такие. Не засапожный ли нож был? Я сам такого не имел, но были любители носить нож в сапоге — обычно мастеровые, лавочники.

Я перевернул труп — конечности его окоченели и не гнулись. Насколько я помню из судебной медицины, это говорит о том, что убийство произошло десять-двенадцать часов назад.

И тут меня ждала маленькая находка — медная пуговичка. Небольшая, явно с рубахи или летней ферязи. На тулупах или других тяжёлых верхних вещах пуговицы крупные. Видимо, падая, будучи смертельно раненным, боярин рукой зацепился и оторвал пуговичку с одежды убийцы. Очень интересно!

Я осмотрел её: пуговица как пуговица, небольшая — не более ногтя мизинца, без украшений вроде цветочка или чего иного, сделана кустарём — судя по тому, что отверстия для ниток просверлены или пробиты неровно. Я сунул пуговицу в поясной кошель.

На четвереньках облазил весь пол и недалеко от двери нашёл русый короткий волос.

Боярин был сед, боярыня — чернявая, служанка, что открывала мне дверь — русая, как многие жительницы русского севера. Но её я отмёл сразу. У неё волосы длинные, оттенок у них другой, да и удар в сердце — точный и сильный — нанесён не женской, а твёрдой мужской рукой.

Вернулась боярыня. Я попросил её сесть, припомнить всех знакомых боярина, что бывали когда-либо в доме. Боярыня начала припоминать, а я старательно записывал. Список оказался не очень длинный — всего семь фамилий. Я подробно расспросил — кто чем занимается, где живёт. А напоследок спросил, кто из них блондин. Уж эту деталь женщины обычно помнят хорошо.

Хозяйка называла, а я против названых фамилий ставил крестик. Эти люди интересовали меня прежде всего.

— Боярыня, когда дом осматривала, не заметила ли чего необычного?

— Вроде нет, всё на месте. Да и кому у нас красть? Кухарка у нас уж лет десять как служит, сроду ни в чём замечена не была.

— Можно — я сам посмотрю, а ты меня сопроводишь?

— Иди, коли для дела надо.

Комнату убитого я уже осмотрел — даже окна проверил, на подоконниках посмотрел — нет ли следов. Ведь как-то убийца проник в дом?