Книга Танкист, страница 59 – Юрий Корчевский

— Разворачивайся и назад! — приказал он.

Выбросив из выхлопных труб клуб сизого дыма, скользя по булыжной мостовой, самоходка развернулась и помчалась обратно.

Вроде и улица одна, но поехали они не туда. Скорее всего, к площади выходило несколько улиц, и они ошиблись. Они поняли это, когда выскочив из города, увидели поле и несколько десятков немецких истребителей на нём. Но ничего другого, как использовать эту ситуацию, им уже не оставалось.

Немец-часовой у шлагбаума шарахнулся в сторону.

— Иваныч, дави!

Самоходка с ходу ворвалась на самолётную стоянку. Корпусом они били по самолётам и давили им хвосты. Вокруг всё трещало, скрипел и рвался самолётный алюминий.

По самоходке ударила очередь. Павел увидел, как в их сторону лихорадочно разворачивают спаренную установку зенитных «Эрликонов» — была у немцев такая 20-миллиметровая скорострельная пушка.

— Остановка! Толя, по зенитке — огонь!

Грохнул выстрел. Промахнуться с такой дистанции было невозможно. Они попали прямо в зенитную установку, только куски железа полетели во все стороны.

— Вперёд, дави!

Хрустело железо, лопались самолётные дутики. На разгромленной самолётной стоянке начинался пожар.

С коротких остановок сделали ещё два выстрела по зданию на аэродроме — штаб у них там был, что ли?

— Иваныч, разворачивай назад, убираться отсюда надо.

Расчёт второй зенитной установки, видя приближающуюся советскую самоходку, бросился врассыпную, Даже не попытавшись сделать ни одного выстрела. Да они и не могли повредить самоходку — 50-миллиметровые танковые или пушечные снаряды её просто не брали.

Они вырвались с аэродрома, оставив после себя хаос разрушения. На перекрёстке на мгновение остановились.

— По-моему, нам надо направо? — полувопросительно-полуутвердительно произнёс Павел. — Иваныч, давай направо.

На этот раз они угадали с направлением, выбравшись на дорогу, по которой попали в город.

Павел попытался ещё раз связался с комбатом, но в эфире слышался только треск помех. Рация 9РН брала только в пределах пятнадцати, а на возвышениях — в пределах восемнадцати километров. «Неужели мы так далеко от своих оторвались?» — удивился Павел.

Однако горючки должно хватить. Перед атакой полные баки залили, которых хватало на триста километров пробега.

Километров через пять стала слышна пушечная, а затем и пулемётная стрельба — впереди продолжался бой. Самоходка вышла в тыл к немцам немного на другом участке.

Павел боялся, как бы кто из своих же не влепил им снаряд — ведь трофейные машины использовали обе стороны. Но обошлось.

Они раздавили немецкие артиллерийские орудия, расстреляли из пушки два дота, прошлись по траншее.

Среди немцев поднялась паника. Русские и впереди и в тылу! Как наши бойцы в 1941 году боялись попасть в окружение, так и немцы в 1945 году стали бояться того же. Никому не хотелось в плен, в холодную и страшную Сибирь!

Немцы стали отступать, их преследовали наши бойцы.

Навстречу прошли две «тридцатьчетвёрки».

— Это мы где вышли, командир?

— Подожди, Толя, сейчас сориентируюсь, — Павел развернул карту. Знать бы ещё название городка, где они аэродром разгромили. Вокруг — ни одного ориентира, сплошные окопы да траншеи. А для привязки к местности ориентиры нужны: река, заводская труба или ещё что-либо.

Павел открыл крышку люка и окликнул пробегающих бойцов:

— Эй, земляки, вы какого полка?

— «Хозяйство» Карташова, — бойцы пробежали мимо.

Кто этот Карташов, какая часть?

— Иваныч, давай через траншеи, у своих разберёмся.

Запищала рация.

— «Пятьсот одиннадцатый»! Вызывает «второй»! Приём!

«Второй» — это был комбат, а вызывали его, Пашку.

Комбата Павел до сих пор побаивался, хотя уже полгода воевал под его командованием.

— Это «пятьсот одиннадцатый», слушаю.

— Ты где потерялся? Почему не отвечаешь?

— Рация не работала, я вас вызывал, — испуганным голосом стал оправдываться Пашка.

— Возвращайся в полк!

— Так точно!

Знать бы ещё, где полк…

На «нейтралке» Павел скомандовал:

— Давай направо!

Он надеялся увидеть поле боя, на котором начиналась атака.

— Командир, вон же танк стоит, что на мине подорвался, вон самоходка подбитая из нашего полка…

Павел перевёл дух. Не хватало только заблудиться и стать посмешищем для полка.

Прибыв к месту дислокации, экипаж выбрался из боевой машины, и тут Иван Иванович насмешил всех. Фраза, которую он выдал, долго потом передавалась из одних солдатских уст в другие:

— Лучшая ПВО — это наша самоходка на немецком аэродроме.

Когда до экипажа дошёл смысл этого перла, все схватились за животы. Вот тебе и молчун!

Насмеявшись до слёз, Павел посерьёзнел:

— Вот что, парни. Думаю — о том, что мы заблудились, и о немецком аэродроме рассказывать не стоит.

— А что тут такого? Наоборот, гордиться надо, сколько мы их самолётов угробили, — возразил Анатолий.

— Раз командир говорит, значит — слушай, салага, — осадил его механик-водитель, — а то в следующий раз пешком за нами бежать будешь.

Экипаж смолчал, но комбат всё равно узнал о случившемся — позже, когда наши войска взяли этот немецкий городишко. Пленные рассказали, что в город ворвались сумасшедшие русские на танке, разгромили аэродром, напугали до смерти местных жителей и внезапно исчезли. Немецкое командование срочно направило в город артиллерийскую батарею, но танка в нём уже не было, однако очевидцы запомнили номер.

Тогда комбат вызвал Павла и спросил, не его ли самоходка участвовала в этих событиях?

— Товарищ комбат, пленные же про танк говорили, а у нас — САУ. А номер они от страха попутать могли, — напропалую врал Павел.

— Да? А я почему-то особенно не удивился, когда командир полка назвал номер твоей машины, — спокойно парировал комбат.

Но отступать было уже поздно.

— Никак нет, не мы, ошибочка вышла.

— Жаль, командир полка пообещал весь экипаж к наградам представить.

Когда Павел пересказал экипажу свой разговор с комбатом, Анатолий и Василий стали сожалеть о наградах. Лишь Иван Иванович рассудил:

— Эх, молодёжь, вам бы только о цацках думать! А со СМЕРШем пообщаться не хотите? В немецком тылу были? Были! И без потерь оттуда выбрались? А почему город не захватили?