Онлайн книга «Generation «П»»
Верхнюю часть лица Березовского закрыл прямоугольник с подробно просчитанной парой глаз. Они беспокойно покосились на Радуева, несколько раз моргнули, и прямоугольник исчез. – А действительно, чья моча? – повторил Радуев таким тоном, словно эта мысль только что пришла ему в голову. – Да брось, Салман, – примирительно сказал Березовский. – Давай лучше ходи. – Подожди, Борис. Я хочу узнать, чья моча и кожа соприкасаются друг с другом в моей голове, когда я смотрю твой телевизор. – А почему он мой? – Труба проходит по моему полю, значит, за трубу отвечаю я. Ты сам это сказал. Так? Значит, если на твоих клетках все теледикторы, ты отвечаешь за телевизор. Вот и скажи, чья моча плещется в моей голове, когда я его смотрю? Березовский почесал подбородок. – Моча твоя, Салман, – решительно сказал он. – Почему? – А чья же она может быть? Подумай сам. За твою отвагу тебя называют «человек с пулей в голове». Я думаю, что тот, кто решился бы облить тебя мочой, когда ты смотришь телевизор, прожил бы не долго. – Правильно думаешь. – Значит, Салман, это твоя моча. – А как она попадает мне в голову, когда я смотрю телевизор? Поднимается вверх из мочевого пузыря? Березовский протянул руку к костям, но Радуев закрыл их ладонью. – Объясни, – потребовал он. – Тогда будем играть дальше. На лбу Березовского вылез анимационный квадратик, в котором появилась глубокая морщина. – Хорошо, – сказал он, – я попробую объяснить. – Говори. – Когда Аллах сотворил этот мир, – начал Березовский, быстро взглянув вверх, – он сначала его помыслил. А потом уже создал предметы. Все священные книги говорят, что в начале было слово. Что это значит на юридическом языке? На юридическом языке это значит, что в первую очередь Аллах создал понятия. Грубые предметы – это удел людей, а у Аллаха, – он опять быстро посмотрел вверх, – вместо них идеи. Так вот, Салман, когда по телевизору ты смотришь рекламу прокладок и памперсов, в голове у тебя не жидкая человеческая моча, а понятие мочи. Идея мочи соприкасается с понятием кожи. Понял? – Круто, – сказал Радуев задумчиво. – Но я не до конца понял. В моей голове соприкасаются идея мочи и понятие кожи. Так? – Так. – А у Аллаха вместо вещей идеи. Так? – Так, – сказал Березовский и нахмурился. На его иссиня-бритых скулах появились анимационные заплаты, в которых напряглись желваки. – Значит, в моей голове происходит соприкосновение мочи Аллаха с кожей Аллаха, да будет благословенно его имя? Так? – Наверно, можно сказать и так, – сказал Березовский, и на его лбу опять появилась вставка с морщиной. (Татарский обозначил это место в сценарии словами: «Березовский чувствует, что разговор идет не туда».) Радуев погладил рыжий кирпич бороды. – Истинно говорил аль-Халладж, – сказал он, – самое большое чудо – это человек, не видящий вокруг себя чудесного. Но скажи мне, почему так часто? Один раз на моей памяти моча соприкасалась с кожей семнадцать раз за один час. – Ну, это, наверно, для отчета в «Гэллап Медиа», – снисходительно ответил Березовский. – Сначала проворовались, а потом бюджет закрывали. А что такого? Сколько времени продадим, столько раз и поставим. Скелетон Радуева качнулся к столу. – Подожди-подожди. Ты хочешь сказать, что сколько тебе дадут денег, столько раз моча соприкоснется с кожей? – Ну да. – И ты можешь решать это лично? – Естественно, – ответил Березовский. – Я, конечно, в мелочи не вхожу, но замыкается на мне. А как? – И ты собираешься делать это и дальше? – Конечно, – сказал Березовский. – Это ведь у кого моча соприкасается с кожей. А у кого деньги со счетом. Скелетон Радуева закрыла вставка с довольно грубо прорисованным туловищем в иорданской военной форме. Он сунул руку за спинку стула, вытащил оттуда «калашников» и навел его в лицо компаньону. – Ты что, Салманчик? – тихо спросил Березовский, рефлекторно поднимая руки. – Ты говоришь, что Аллах вначале сотворил понятия, – сказал Радуев, – так вот, по всем понятиям человек, который за деньги готов брызгать мочой на кожу Аллаха, не должен поганить эту землю. Вставка с иорданским туловищем исчезла, на экран вернулись тонкие линии скелетона, а «калашников» превратился в покачивающийся пунктир. Верхняя часть головы Березовского, в которую уперся этот пунктир, скрылась за анимационной заплатой с мохнатым сократовским лбом, покрывшимся за секунду крупными каплями пота. – Спокойно, Салманчик, спокойно, – сказал Березовский. – Два человека с пулей в голове за одним столом – это будет перебор. Не волнуйся. – Как не волнуйся? Каждую каплю мочи, которую ты уронил на Аллаха за деньги, ты будешь смывать ведром своей крови, я тебе отвечаю. В сощуренных глазах Березовского отразилась бешено работающая мысль. В сценарии так и было написано – «бешено работающая мысль», и Татарский даже не представлял, какая технология помогла аниматорам достичь настолько буквальной точности. – Слушай, – сказал Березовский, – мне сейчас тревожно станет. Башка у меня, конечно, не бронированная, базара нет. Но ведь и у тебя тоже, как ты хорошо знаешь. А здесь везде моя пехота… Ага… Вот чего тебе по рации сказали. Радуев засмеялся: – В журнале «Форбс» написали, что ты все схватываешь на лету. Но каждый человек, который все схватывает на лету, пишет дальше «Форбс», должен быть готов к тому, что когда-нибудь на лету схватят его самого. Отдыхает твоя пехота. – Выписываешь «Форбс»? – А то. Чечня теперь часть Европы. – Так если ты такой культурный, чего ты ствол хватаешь? – сказал Березовский с раздражением. – Давай как два европейца перетрем, без этих волчьих понтов. – Ну давай. – Вот ты сказал, что каждую каплю мочи я буду смывать ведром крови. – Сказал, – с достоинством подтвердил Радуев. – И повторю. – Но ведь мочу нельзя отмыть кровью. Это тебе не «Тайд». (Татарскому пришло в голову, что фраза «Мочу нельзя отмыть кровью» – прекрасный слоган для общенациональной рекламы «Тайда», но он постеснялся доставать записную книжку при Азадовском.) – Это верно, – согласился Радуев. – И потом, ты согласен, что ничего в мире не происходит без воли Аллаха? – Согласен. |