Онлайн книга «Священная книга оборотня»
|
– Глупый, – сказала я. – Да ну и что? Пусть у тебя там хоть кактус вырастет. Лишь бы хвостик был целый. – Тебе это правда не важно? – спросил он. – Конечно, милый. – И тебе хватает… Ну, так, как мы делаем? – Более чем. – Честно? – Ну, раз уж ты про это заговорил, я бы хотела, чтобы мы менялись. Чтобы иногда ты был Су, а я Чоу. А то Су все время я. – Нет, извини, еще и пидора из меня делать не надо. Хватит с меня и этих когтей… – Как знаешь, – сказала я, – я же и не требую. Ты спросил, я сказала. – Мы с тобой откровенно сейчас говорим? Я кивнула. – Скажи, а почему ты мне за весь Гонконг ни разу минет не сделала? Потому что я на самом деле черная собака? Я сосчитала про себя до десяти. То, что я терпеть не могла слова «минет», было, в конце концов, не его проблемой, а моей – и обижаться не следовало. – Так ты считаешь, что ты на самом деле черная собака? – спросила я. – Нет, – сказал он, – это черная собака считает, что на самом деле я – это она. – И поэтому ты теперь так редко бываешь человеком? Он кивнул. – Да мне и не хочется. Ведь у меня здесь ничего не осталось, кроме тебя. Все теперь там… И не у меня, а у нее. То есть у него… Правильно ты про слова говорила, от них одна путаница в голове. Так как насчет минета? Я опять сосчитала до десяти, но все-таки не выдержала: – Можно тебя попросить не употреблять при мне этого слова? Он пожал плечами и криво улыбнулся. – Теперь уже и слова употреблять нельзя. Только тебе можно, да? Что-то ты меня совсем притесняешь, рыжая. Я вздохнула. Все-таки по большому счету все мужики одинаковы, и нужно им от нас только одно. И еще хорошо, если нужно, сказал один из моих внутренних голосов. – Ладно, включай кино. Только не с начала, а с третьего трека… Как всегда, после безумного и бесстыдного гонконгского рандеву мы долго отдыхали. Я глядела в потолок, на щербатый бетон, казавшийся в резком электрическом свете поверхностью древнего небесного тела. Он лежал рядом. Лапочка, думала я, какой он трогательный в любви. Для него ведь все это такое новое. Если сравнивать со мной, конечно. Надо только следить, чтобы случайно не назвать его лапочкой вслух, а то не так поймет, обидится. Да, не повезло парню с этими когтями. А я ведь слышала про собаку с пятой лапой… Только вот что именно? Забыла. – Эй, – позвал он. – Ты как? – Нормально, – ответила я. – Тебе понравилось? Он поглядел на меня. – Честно? – Честно. – Это просто пиздец. Я так и села. – Слушай, я вспомнила! – Что вспомнила? – Вспомнила, кто ты. – И кто я? – Я читала про такую собаку с пятью лапами. Пес Пиздец. Он спит среди снегов, а когда на Русь слетаются супостаты, просыпается и всем им наступает… Точно. И еще вроде бы в северных мифах его называют «Гарм». Ты не слышал? Нордический проект – это твой профиль. – Нет, – сказал он. – Не слышал. Интересно. Говори. – Такой жуткий пес, двойник волка Фенрира. Ярко себя проявит во время Рагнарека. А пока сторожит дом мертвых. – Какая еще информация? – Что-то такое смутное… Типа он должен подглядеть, как мужчины делают огонь, и передать секрет женщинам… – Отказать, – буркнул он. – Что еще? – Это все, что я помню. – И какие здесь практические следствия? – Насчет Гарма не знаю. Это тебе надо в Исландию ехать консультироваться. А вот насчет Пиздеца… Попробуй чему-нибудь наступить. Я сказала это в шутку, но он отнесся к моим словам совершенно серьезно. – Чему? Его серьезность вдруг передалась мне. Я обвела глазами окружающее пространство. Ноутбук? Нет. Электрочайник? Нет. Лампочка? – Попробуй наступить лампочке, – сказала я. Прошла секунда. Вдруг лампочка ярко вспыхнула голубоватым огоньком и погасла. Наступила темнота, но сфотографированная сетчаткой спираль еще несколько секунд освещала мой внутренний мир эхом угасшего света. Когда этот отпечаток стерся, темнота сделалась полной. Я встала, нашарила фонарик на деревянном ящике, который служил нам вместо стола, и включила его. Кроме меня, в комнате никого не было. * Он не приходил двое суток. Я извелась от тревоги и неопределенности. Но когда он вошел, я не сказала ему ни слова упрека. Увидеть на его лице улыбку оказалось достаточной наградой за все мои переживания. Прав был Чехов: женская душа по своей природе – пустой сосуд, который заполняют печали и радости любимого. – Ну как? Рассказывай! – Чего тут рассказывать, – сказал он. – Тут надо показывать. – Научился? Он кивнул. – И чему ты можешь наступить? – А всему, – сказал он. – Всему-всему? Он снова кивнул. – И мне? – Ну разве что ты очень попросишь. – А самому себе можешь? Он как-то странно хмыкнул. – Это я сделал в первую очередь. Сразу после лампочки. Иначе какой я Пиздец? Я была заинтригована и даже немного испугана – ведь речь шла о серьезном метафизическом акте. – А какой ты Пиздец? – спросила я тихим от уважения голосом. – Полный, – ответил он. В эту минуту он дышал такой романтической силой и тайной, что я не удержалась и потянулась к нему, чтобы поцеловать. Он побледнел и отшатнулся, но, видимо, понял, что мачо так себя не ведут, и позволил мне завершить начатое. Все мышцы его тела напряглись, но ничего страшного не случилось. – Как я за тебя рада, милый! – сказала я. Мало кто из оборотней знает, что такое радость за другого. А бесхвостые обезьяны не знают этого и подавно, они умеют только широко улыбаться, чтобы повысить свою социальную адаптивность и поднять объем продаж. Имитируя радость за другого, бесхвостая обезьяна испытывает зависть или в лучшем случае сохраняет равнодушие. Но я действительно испытала это чувство, чистое и прозрачное, как вода из горного ручья. – Ты не представляешь себе, как я за тебя рада, – повторила я и поцеловала его еще раз. |